Во время охранно-спасательных раскопок у хутора Красный Курган в Краснодарском крае, проведенных в 2021 г. экспедицией ООО «ЦРСП-ЮГ» под руководством А.Г. Шереметьева, был исследован курган, который представлял собой погребально-сакральный комплекс. Кроме каменного склепа, под насыпью находилось еще несколько разновременных погребений, жертвенник, кострища, а также остатки тризны. Среди обнаруженной различной керамической посуды оказалась расписная пелика. Пелика ‑ это двуручный сосуд для вина, с широким устьем и туловом кольцевидной формы, который относится к разновидности столовых амфор. Такие сосуды использовались в погребальном обряде, в качестве урн или во время проведения тризны.

Расписные сосуды с такими изображениями относятся к определенному типу античной керамики, который принято называть «Керченским стилем», так как их основная часть была найдена в погребениях Керчи и ее окрестностях. Местом, где изготавливались пелики с краснофигурной росписью, принято считать Аттику, в главе которой стояли Афины. Позднее подобные сосуды начнут производить в различных мастерских античного мира, в т.ч. и в Северном Причерноморье. Пелики изготавливались на экспорт, скорее всего, специально для жителей Боспорского царства, поэтому при их изготовлении учитывались местные верования и культы.

Наш экземпляр относится к группе пелик конца IV ‑ начала III вв. до н.э. с небрежной росписью. Датируется пелика из Красного Кургана 340-320 гг. до н.э., и, предположительно, ее расписал «Мастер амазонок». Этот безымянный художник из Древней Греции известен исследователям своим особым стилем, а наиболее популярные сюжеты его росписей связаны с амазонками.

Погребальные обряды и поминальной тризны на Боспоре и в Греции очень близки. Во время их проведения, на самой могиле или на полунасыпанном курганном холме, совершались кровавые или бескровные жертвоприношения над жертвенником-эсхарой, а рядом устраивался костер для совершения тризны. В этот костер бросали использованные при погребальной церемонии разбитые сосуды, кости животных и рыбы. Именно в таком кострище была обнаружена разбитая пелика в Красном Кургане.

На пелике с одной стороны изображена амазономахия ‑ битва амазонок с греками. В нашем сюжете одна женщина-воительница уже ранена и лежит на земле, а вторая окружена двумя атакующими греческими воинами.

Изображение сохранилось плохо, краски и лак сильно потерты. Одежда сражающихся исполнена белой краской, по которой разбавленным лаком нанесены детали: вооружение, украшения щита, ожерелья амазонок.

При кажущейся небрежности и общей схематизации изображения мастер-живописец показал множество деталей одежды и вооружения: характерные колпаки на головах и ожерелья на шеях у амазонок; головные уборы, короткие хитоны, перевязанные на талии, с оружием на перевязи, пересекающей грудь, у греков. Кроме этого, линиями выделены мощные мышцы шеи и груди, напряженные мускулы рук и ног. стороне пелики на росписи представлено три мужских фигуры, закутанные в широкие гиматии-накидки. Вероятно, двое слева ‑ это юноши, а обращенная к ним лицом более крупная фигура изображает их наставника или руководителя церемонии. Роспись этой стороны сосуда также пострадала от времени, в частности утрачена часть белой краски на фигурах, а лаковое покрытие было нанесено небрежно, с нечеткими границами изображений.

Общая неаккуратность и схематизация элементов росписи может объясняться тем, что это массовый продукт производства и назначение этих сосудов ‑ исполнение определенных ритуалов в погребальном обряде. Другими словами, это не предмет украшения или произведение искусства известного мастера, а утилитарный предмет определенного (и довольно высокого) социального статуса погребенного.

Сюжеты на обеих сторонах пелики из Красного Кургана тесно связаны с большим пластом мифологических и религиозных представлений древних греков. Каждый элемент росписи имеет свое значение или скрытый смысл, которые должны объяснить суть происходящего действия.

Важно отметить, что, скорее всего, местное население Северного Причерноморья воспринимало изображения на привезенных из Аттики вазах не так, как это предполагали сами создатели росписи. В удаленных от Греции городах-колониях эти изображения ассоциировались с местными легендами и мифами. Сказывалось и влияние варварского окружения. В итоге изображения амазонок на берегах Черного моря могут восприниматься в связи с Великой Богиней, т.е. местным скифским божеством. В таком понимании амазонки оказываются служительницами этой богини, связанной с подземным миром, а также, наравне с грифонами и аримаспами, проводниками на пути в Аид.

Образ амазонок сложился из мифов о легендарных женщинах-воительницах, обитавших на далеких северных берегах Понта Эвксинского, и реальными наблюдениями быта кочевых народов, женщины которых владели оружием и умели ездить верхом. Позднее, в представлениях боспорских греков, амазонки стали связываться с потусторонним миром. Вероятно поэтому битва с амазонками воспринималась как сражение с существами, несущими смерть. Неудивительно, что сюжеты с амазонками стали изображаться на сосудах для погребальных обрядов.

Изображения, относящиеся к мифологическому миру и различных фантастических представлений, были привлекательными и востребованными покупателями. Дионис ‑ бог винограда, виноделия и веселья, но, если смотреть шире, он божество плодородия и бессмертия, с ним связана идея спасения. Кроме этого, женщины-воительницы в представлениях древних греков представлялись служительницами Артемиды, которая через ипостась Персефоны, Госпожи Подземного царства, также связана с миром мертвых.

Изображение на второй стороне пелики исследователи объясняют точно также, в контексте погребальных традиций древних греков. Персонажей на этой росписи называют «палестриты» или «мисты», т.е. связанные с мистериями (таинства или тайные священнодействия, в нашем случае ‑ участники дионисийских таинств). Обычно эти фигуры сопровождают определенные предметы-символы: головные повязки, стела или алтарь, фиала, жертвенные кушанья, тимпан. Все это подчеркивает принадлежность изображенных людей к таинству: переход из одного мира в другой.

На изображении на нашей пелике подобные предметы отсутствуют, что может быть связано со значительными утратами красочного слоя, либо мастер, поставивший этот сюжет на поточное производство, умышленно игнорировал второстепенные детали росписи, для экономии времени. Сюжет был широко известен, и для его понимания можно было не обращать внимания на отсутствие деталей.

Роспись с сюжетами обрядов посвящений или таинств считалась наиболее подходящим украшением для сосудов, используемых в погребальных обрядах. Такое изображение должно свидетельствовать, что умерший был посвящен в таинство и удостоен вечного блаженства в потустороннем мире, т.е. вера в жизнь после смерти.

Практически все сюжеты росписей на сосудах, связанных с погребальным культом, имеют космогонический и космологический смысл. Каждый нарисованный образ, орнамент или предмет выполняет определенную функцию. Стилизованные изображения растительных элементов связаны с земледельческо-хтоническими культами, например, пальметы являются символами Мирового дерева, объединяющего миры живых и мертвых. Представители мифологических народов (амазонки, аримаспы) и чудовищ (грифоны, кентавры) олицетворяют посланцев загробного мира, а сцены сражений с ними воплощают идею вечной борьбы жизни и смерти, в которой ни одна из этих сил не может победить окончательно.

Погребение в Красном Кургане явно связано с аристократическим культом героев. Героями первоначально были духи-покровители отдельных родов и предки-родоначальники. Вместе с тем, почитание героев в Древней Греции было тесно связано с культом мертвых и культами плодородия. Курган, тризна и сам обряд погребения являются залогом посмертного воздаяния в потустороннем мире за подвиги и славную жизнь человека в этом мире, и служит символом бессмертия в памяти потомков.

Во время охранно-спасательных раскопок античного поселения у станицы Старотитаровская в Краснодарском крае в полевом сезоне 2020 года экспедицией ООО «ЦРСП» под руководством Н.Ф. Шевченко и А.Г. Шереметьева было найдено 32 медных античных монеты. После проведения реставрационных работ удалось определить 29 экземпляров.
Абсолютное большинство монет относится к III в. до н.э. Самая ранняя из найденных датируется 314-310 гг. до н.э., последними годами правления царя Перисада I (344-310 гг. до н.э.). К более позднему времени ‑ II в. до н.э. – относятся только 4 монеты, одна из которых фанагорийского чекана. Практически все экземпляры отчеканены на монетном дворе в столице Боспорского царства Пантикапее, только 1 монета чеканена в Фанагории на Таманском полуострове.

Монеты III в. до н.э. составляют самую большую группу нумизматических находок почти во всех боспорских городах. Такая ситуация объясняется монетным кризисом Боспорского государства, когда боспорские правители на рубеже IV и III вв. до н.э. стали отказываться от чеканки монеты из благородных металлов, а внешние факторы отрицательно повлияли на экономику государства.
Первые монеты Боспорского царства были серебряными, а для расчетов с другими государствами пользовались электровыми (электр ‑ природный или искусственный сплав золота и серебра) монетами, чеканенными в малоазийском г. Кизик, которые долгое время были международной валютой в античном мире.
Для удовлетворения потребности внутреннего рынка Боспора в разменной монете чеканились мелкие номиналы серебра. С начала IV в. до н.э. в монетном деле Пантикапея вводятся в обращение монеты из меди, которые постепенно полностью заменили мелкие номиналы серебра.

Изменения в международной обстановке неблагоприятно повлияли на внешнюю торговлю Боспора. В первую очередь, это перемещение торговых путей на Восток, ослабление Афин и массовые поставки в греческие государства дешевого хлеба из Египта, что привело к сокращению торговли хлебом из Боспора и уменьшению притока в царство золота и серебра, а своих источников благородных металлов у боспорян не было. Расширение боспорской торговли с окрестными варварскими народами имело преимущественно форму натурального обмена.
Другими причинами денежного кризиса в Боспорском царстве стали многочисленные события как внутри государства, так и в сопредельных территориях. В частности, борьба за престол между сыновьями умершего царя Перисада, затяжная засуха, которая ознаменовала существенное изменение климата в Причерноморье и потребовала изменений в структуре сельского хозяйства. Не менее важным стало давление окрестных варваров на греческие колонии Северного Причерноморья, в первую очередь скифов, которых из причерноморских степей стали вытеснять номады-сарматы.

Существенно ухудшилось экономическое положение царства ближе к середине III в. до н.э., когда началась активная варварская экспансия против причерноморских греков. Боспор в это время практически утратил свои сельскохозяйственные территории на Крымском полуострове, полностью разоренные номадами.
Первые признаки неблагополучия в монетном деле Боспорского царства начинали проявляться в прекращении чеканки монет из благородных металлов, увеличении количества медных монет и в появлении на медных монетах первых надчеканок-контрмарок. В рыночном торговом обращении осталась практически только медная монета, при этом объем ее чеканки резко возрос.
Неумеренный выпуск медной монеты по принудительному курсу, не обеспеченный одновременной чеканкой денег из драгоценного металла, естественно, повлек за собой прогрессирующее обесценивание этой монеты. Восполнить нехватку денежного обращения можно было не только увеличением эмиссии медных монет, но и повышением номиналов с помощью надчеканки.

Характерными чертами денежного кризиса на Боспоре были частые эмиссии и смены монетных типов, перечеканки и надчеканки, резкое понижение веса медной монеты. Наиболее нагляден упадок в монетном деле: небрежный внешний вид, ухудшение состава монетного сплава, низкое качество самих монетных штемпелей, обычным явлением стали дефекты производства в виде острых краев, металлических заусенцев, тонких «отростков» металла, получившихся при литье монетных кружков.
Для нас важно то, что надчекан менял номинал монеты. Пример таких мероприятий по увеличению стоимости монет есть в рассказе писателя II в. н.э. Полиена: боспорский царь Левкон, нуждаясь в деньгах, собрал всю монету, находившуюся в обращении, и выпустил ее в обращение вновь, поставив на каждой монете двойную против прежней стоимости (Polyaen., Strateg., VI, 9, 1). Таким образом, и перечеканка и надчеканка предназначены для конкретной цели ‑ назначение нового принудительного курса монеты, т.е. изменение номинала.
В целом преодолеть денежный кризис правители Боспора смогли только к концу III в. до н.э. Вследствие изменений в политической и экономической сферах государства появились новые черты в монетном деле, изменились номиналы, изображения на чеканах, а также постепенно возродилась практика выпуска монет из благородных металлов.
В находках из поселения у ст. Старотитаровская есть 5 монет с надчеканкой, из которых 1 поставлена на аверсе (лицевой стороне) монеты, 3 на обратной (реверсе), и на 1 экземпляре надчеканка сделана на обеих сторонах.

На боспорских надчеканках периода денежного кризиса встречаются следующие изображения: двенадцатилучевая звезда, лук в горите, лавровый венок, треножник (с легендой ПАN и без нее, на круглом или прямоугольном штампе), голова Афины в коринфском шлеме, голова бородатого сатира.
Как правило, контрамарка занимает меньшую часть поля монеты, так что прежнее изображение на монете хорошо различимо. Для клейма «треножник» различие между надчеканкой и перечеканкой достаточно условно из-за малого размера монет, на которые она накладывалась.
Большого разнообразия в изображениях на найденных монетах из поселения у Старотитаровской нет. На большинстве монет на лицевой стороне изображена голова бога Пана, но правильнее его назвать сатиром или силеном, который был божеством, связанным с природой и плодородием. Таких монет из Старотитаровской насчитывается 22 шт., а сам сатир изображен либо бородатым, либо безбородым, иногда с венком на голове.
На реверсе боспорских медных монет чаще всего изображался скифский лук со стрелой (иногда ‑ без стрелы) и сокращенное название столицы государства – ПАN. Таких монет в нашей выборке 24 шт. Несколько раз встречается изображение лука в чехле-горите.
Монет с головой Аполлона (иногда с венком на голове) на аверсе всего найдено 6 экземпляров, причем в одном случае на обороте отчеканен дельфин. На монете 294-284 гг. до н.э. на оборотной стороне изображена голова льва, а ниже ее – осетр.
Появление изображений головы льва на пантикапейских монетах сопоставляют с распространением на Боспоре культа Аполлона, так как лев является атрибутом этого бога. А осетр ‑ главное рыбное богатство Боспора.

Интересна монета, отчеканенная в городе Фанагория, фактически второй столице Боспорского царства. На рубеже III-II в. до н.э. в Фанагории возобновилась автономная медная чеканка, а позднее (около 120-110 гг. до н.э.) даже начался выпуск серебряной монеты. Это связано с возрождением полисных традиций на Боспоре, вызванных ослаблением центральной власти. В это время Фанагория переживала свой расцвет, и ее монетный двор интенсивно функционировал, с начала II в. до н.э. чеканилась мелкая городская монета с символом одного из основных занятий Фанагории на реверсе ‑ виноградной гроздью.
Одна из таких монет была найдена на поселении у Старотитаровской. С одной ее стороны хорошо просматривается виноградная гроздь, а с другой – голова бога Диониса.
Таким образом, найденные монеты, обнаруженные во время охранно-спасательных раскопок античного поселения у станицы Старотитаровская, подтверждают сведения о состоянии монетного дела в Боспорском царстве в IV-II в. до н.э., кризисные явления в котором оказали влияние и на количество и на состав находок монет на территории всего государства.

Во время охранно-спасательных исследований экспедициями ООО «ЦРСП-ЮГ» в 2018-2021 гг. на поселениях античного времени в Краснодарском крае были найдены два бронзовых амулета в виде человека.

Один из амулетов был обнаружен в 2018г. при археологических раскопках поселения Чекупс-2 в Крымском районе Краснодарского края экспедицией под руководством Д.Г. Баринова. Второй происходит из слоя поселения Красный Октябрь-2, исследованного в 2021г. экспедицией под руководством Д.А. Карпова в Темрюкском районе. Амулеты вместе с боспорскими монетами царей Рескупорида II, Савромата I и фрагментами амфор римского времени были найдены в культурных слоях поселений I-III вв. н.э.

Обе подвески, отлитые из бронзы, выполнены в виде рельефной антропоморфной миниатюрной скульптуры с разведенными руками и ногами. Черты лица показаны схематически, а на голове надет шлем с гребнем или высокий остроконечный колпак. С тыльной стороны фигурки, на уровне головы и плеч, находится петля для подвешивания. Амулеты небольшого размера и их высота составляет всего 2,5 см. Фигурки очень похожи, хотя, отливки изделий, бесспорно, осуществлялись в разных формах.
Такие предметы были широко распространены у крымских скифов в первые века нашей эры. Их находили археологи в основном в погребениях, но есть находки антропоморфных амулетов в комплексах Херсонеса Таврического и из горных святилищ античного периода на перевале Гурзуфское Седло в районе Ялты и на мысу Эклизи-Бурун на вершине Чатыр-Дага.

За пределами Крыма до настоящего времени скифских амулетов-подвесок было найдено всего несколько экземпляров: 1 ‑ из Фанагории, 1 ‑ из окрестностей Анапы, 2 ‑ из фондов Краснодарского музея, место находки которых неизвестно.
Практически все крымские подвески были обнаружены в детских и женских могилах. Причём, основным местом их расположения в захоронениях взрослых женщин был район пояса. Здесь они находились вместе с другими мелкими предметами (украшениями, зеркалами и т.д.), вероятно, помещенные в сумочку или мешочек. А в детских и подростковых погребениях антропоморфные амулеты-подвески, как правило, располагались на груди и шее умерших, что позволяет предположить их использование в составе ожерелья.
Все подобные изделия являются оберегами, амулетами или талисманами. Поэтому они могли использоваться для защиты их обладателей и при жизни, и после смерти, т.е. вариантов использования подобных магических предметов было много. Точно также сложно точно установить, что или кого изображали эти фигурки.
Изначально антропоморфные скульптурки-амулеты известны во многих культурах, начиная с энеолита, и они встречаются практические повсеместно от Урала, Кавказа, Передней Азии и до Европы. Использование разного рода человекообразных изображений в качестве амулетов сохраняется и до сих пор. Определённая универсальность и многоплановость мужских фигурок-амулетов позволяет найти их прототипы практически в любой цивилизации Древнего Мира или Средних веков.

По этой причине найти истоки наших амулетов можно и в образе популярного египетского бога-карлика Бэса, и в греко-римском культе братьев Диоскуров и в массе других. Однако сосредоточение основной части находок этих подвесок преимущественно в скифских памятниках юго-западного Крыма, даёт основание предполагать, что именно в этом регионе находилось место их изготовления. Так что, может быть, эти амулеты олицетворяли какой-то исконно скифский образ бога-защитника преимущественно женщин и детей.

Возникает вопрос: как попали эти амулеты за пределы скифского царства в Крыму? Напомним, что достоверно зафиксировано лишь несколько экземпляров таких находок за пределами Крымского полуострова.

К маловероятным вариантам можно отнести покупку этих амулетов у крымских скифов или использование таких подвесок представителями других народов.

Скорее всего, их появление на соседних территориях связано с захватом в плен обладателей антропоморфных амулетов-подвесок, т.е. крымских скифов представителями местных народов. В первые века нашей эры в этом регионе современного Краснодарского края, на восточной окраине Боспорского царства, кроме греков, проживали различные варварские народы ‑ меоты, сарматы и другие. Многие из них состояли на военной службе у правителей Боспора и принимали участие в войнах государства с окружающими его народами, в том числе и с Крымской Скифией. В письменных свидетельствах II в. н.э. указывались военные действия, которые предпринимали цари Боспора для усмирения крымских скифов.
Таким образом, амулеты-подвески, использовавшиеся преимущественно детьми и женщинами, могли оказаться на этом берегу Керченского пролива вместе со своими плененными владельцами. Об этом может говорить то, что оба амулета найдены не в погребениях, как это чаще всего бывает в Крыму, а в слое поселений, будучи потерянными или выброшенными.

Можно также допустить, что эти амулеты были захвачены среди остальной добычи в тех же карательных походах в Крыму и привезены воинами, участвовавшими в конфликте в составе боспорского войска в свои родные поселения.

В мае-июне 2021 г. отряд ООО «ЦРСП-ЮГ» под руководством А.Г. Шереметьева провел археологические охранно-спасательные научно-исследовательские работы на кургане в окрестностях города-курорта Анапа. Археологический памятник располагался на окраине хутора Красный Курган, и много лет подвергался распашке, поэтому сохранился на высоту всего 45 см, при диаметре – 42 м.
В процессе проведения раскопок было установлено, что курган представлял собой целый погребально-сакральный комплекс. Под насыпью в центре находился каменный склеп, вокруг которого располагались несколько погребений, кострища, а также скопление керамики и каменный жертвенник-эсхара.

Хотя на поверхности курганной насыпи не выявлено видимых следов грабительских раскопок, состояние склепа и погребений говорит о том, что курган был разграблен и разрушен еще в древности. Причем курган был потревожен неоднократно, о чем свидетельствуют находки разного времени в погребальной камере.
Остатки каменного склепа располагались на материковом слое, без заглубления. Само сооружение имело прямоугольную в плане форму, и было ориентировано длинной осью по линии ЗСЗ-ВЮВ. Общая длина объекта с учетом разброса камней от обрушенных стен составляла 8,5 м и ширина до 2 м. Склеп состоял из двух помещений: восточного и западного. Вероятно, западное помещение, сложенное из дикого неотесанного песчаника и ограниченное с запада грубой каменной вымосткой, являлось коридором, ведущим в погребальную камеру ‑ дромос. В этой части склепа человеческих останков и каких-либо находок обнаружено не было.

Восточное помещение ‑ погребальная камера – было сложено из крупных тесаных блоков, от которых сохранился только нижний ряд. Восточная часть камеры была разрушена, а в стороне от нее, среди навала необработанных камней, были обнаружены человеческие останки, принадлежавшие 2-м индивидам: 2 черепа и некоторые мелкие кости. Очевидно, кости были выброшены из склепа.
В насыпи кургана были выявлено два кострища, в наиболее большом из которых, кроме углей, была обнаружена зеленая крошка окислов бронзы, а в центре кострища находился развал из нескольких чернолаковых сосудов, в том числе ‑ расписная пелика.

Рядом с курганом было исследовано 2 ямы, одна из которых в виде широкого неглубокого рва. Скорее всего, это ямы были хозяйственного назначения и не имели отношение к погребальному сооружению. Артефакты из второй ямы позволяют датировать время их сооружения III-II вв. до н.э.
Одной из примечательных находок стал каменный алтарь. Эта небольшая квадратная каменная плита со сквозным квадратным отверстием в центре, с каменной пробкой для него, является жертвенником (эсхарой). Эти жертвенники связаны с погребальными церемониями и их назначение – возлияние жидкостей подземным богам.
Присутствие жертвенника при погребениях или на тризнах свидетельствует об их связи с культами хтонических божеств и героизацией умершего. Через отверстие в плите происходило общение с миром подземных божеств. Часто на эсхарах краской делались изображения предметов, связанных с загробной символикой.
Религия боспорских греков предусматривала наличие у многих божеств олимпийского пантеона различных ипостасей, связанных с подземным миром. Поэтому возлияния могли совершаться в адрес многих богов, например, Коры-Персефоны, Зевса, Посейдона, Диониса, Геракла. В зависимости от божества, которому предназначалось жертвоприношение, они могли быть кровавыми или бескровными. Кровь приносимых в жертву животных или бескровные жидкости через отверстие в жертвеннике стекали в специальное углубление под основанием алтаря – ботрос.

Площадки для ритуального огня располагались рядом с эсхарой и были элементом погребального обряда. Так как погребальное сооружение и курганная насыпь были серьезно повреждены, определить место проведения погребальных ритуалов жертвоприношения и тризны можно только приблизительно. Скорее всего, обрядовые действия и поминальная тризна были совершены в южной части будущего кургана, вблизи его центра. Здесь были обнаружены остатки большого кострища, содержащего фрагменты сосудов. На незначительном расстоянии от него располагался жертвенник-эсхара и большое скопление разбитых сосудов. Примечательно, что почти все указанные объекты находились на незначительной глубине от современной поверхности земли, что может говорить о том, что отправление обряда могло быть произведено на полунасыпанном курганном холме.

В нашем случае жертвенник, скорее всего, связан с традицией героизации умершего, поэтому жертвы были бескровными: мед, молоко, вино, масло, вода. Обычно для ритуала возлияния жидкости смешивались в определенных сосудах, а после совершения жертвоприношения эта и другая посуда, использованная в тризне, разбивалась здесь же. Не исключено, что и эсхара тоже не использовалась вторично, а помещалась в могилу или насыпь над ней после окончания погребальных пиршеств и иных ритуалов, но до засыпки погребения. Расположенное по соседству кострище также использовалось для жертвоприношений во время погребального обряда.
Исходя из вышеперечисленного, можно допустить, что склеп под курганом у хутора Красный Курган предназначался какому-то заслуженному гражданину, которого соотечественники проводили в последний путь по обряду древнегреческих погребений типа героона.

23-27 мая 2022 г. в г. Керчи состоялась Международная археологическая научная конференции «XXIII Боспорские чтения. Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Сакральное и материальное». Это традиционный научный форум, посвященный вопросам изучения древней истории и археологии Крымского полуострова и побережья Северного Кавказа.
Организаторами конференции выступили Благотворительный Фонд «Деметра» (г. Керчь), Институт археологии Крыма РАН, Научно-исследовательский центр истории и археологии Крыма КФУ им. В.И. Вернадского (г. Симферополь). Всего конференции приняли участие порядка 50 ученых из научных, университетских и музейных центров Крыма, Москвы, Санкт-Петербурга, Саратова, Тулы, Перми, Ростова-на-Дону, Азова и других городов России и Европы (Париж).
В работе конференции принял участие начальник отдела историко-архивных исследований, к.и.н. А.Г. Шереметьев, выступивший с докладом «Сакральное и материальное в погребении воинской элиты у станицы Динская (Краснодарский край)».
Выступление было посвящено находкам, сделанным в полевом сезоне 2021 г. в Краснодарском крае, когда при раскопках курганного могильника «Динская 29», среди множества погребений было исследовано богатое захоронение знатного сарматского воина. По совокупности обнаруженного в могиле заупокойного инвентаря погребение датируется второй половиной II в. до н.э.
Ряд предметов из погребения, в том числе элементы парадного вооружения – украшенные золотыми деталями меч и колчан – являются инсигниями, указывающими на особый социальный статус погребенного.

Институт истории материальной культуры Российской Академии наук совместно с Самарским государственным социально-педагогическим университетом провел 16-18 мая 2022 года в Санкт-Петербурге научный симпозиум «Изделия из камня и кости в культурах неолита».
В работе симпозиума принял участие научный сотрудник АНО «НИЦ», доктор исторических наук А.И. Юдин, выступивший с докладом «Костяная индустрия Нижнего Поволжья как один из культурных индикаторов».

Выступление А.И. Юдина было посвящено коллекции костяных предметов различного назначения из раскопок Варфоломеевской стоянки в Саратовском Заволжье. Докладчик рассмотрел ряд оригинальных категорий изделий костяной индустрии стоянки. Представительная подборка тупиков из лопаток крупных животных, костяные орудия и украшения со специфическим геометрическим орнаментом, изображения пиктографического характера на изделиях из кости, сочетание антропоморфной и зооморфной пластики, наличие серии зубов лошади с насечками выделяют Варфоломеевскую стоянку среди степных неолитических памятников Восточной Европы.

Одним из уникальных индикаторов орловской культуры является меандровый орнамент на предметах из кости, истоки которого прослеживаются в регионах первичной неолитизации в Передней Азии. Орудия и изделия из кости Варфоломеевской стоянки, наряду с керамикой и каменным технокомплексом, являются культурными маркерами орловского неолитического населения Нижнего Поволжья.

Объединенный археологический отряд ЭТП и ООО «ЦРСП» под руководством В.А. Волкова в полевом сезоне 2020г. проводил археологические разведки в Краснодарском крае. В ходе обследования территории в Динском районе отрядом было выявлено одиночное грунтовое погребение около станицы Новотитаровская.
В этом районе проводились работы по разминированию территории в местах бывших боевых действий, через которые должен быть построен участок автомобильной дороги М-4 «Дон». Саперы на правом берегу реки Понура обнаружили костные останки и части металлической уздечки, о чем было сообщено археологам. На месте находки саперов было выявлено и исследовано погребение средневекового кочевника.
Погребенный был воином, и в могилу ему положили саблю, стремя и удила. По находкам удалось определить время захоронения ‑ вторая половина XIII – начало XIV в.

Сабля из погребения на первый взгляд больше напоминала прямой однолезвенный меч-палаш, которые были распространены в Средневековье на территории Северного Кавказа, Южной России и в Поволжье. Однако тщательное изучение находки позволило определить, что это не меч, а длинная сабля с небольшим изгибом лезвия. Такие сабли использовались кочевниками на протяжении нескольких столетий, и в ХІІІ в. были широко распространены от Кавказа до южных рубежей Руси. Хотя по традиционным представлениям в отечественной науке об эволюции клинкового оружия в Средние века считалось, что чем древнее сабля, тем меньше она изогнута. Но современные исследования показывают, что длинный слабоизогнутый клинок нередко встречается в погребениях значительно более позднего времени, вплоть до XVI века.

Элемент конской узды – удила – относились к распространенному типу, хорошо известному археологам, и бытовавшие с X по XIV вв. Особенность удил из погребений у Новотитаровской – достаточно крупный размер колец, которые использовались для слабоуздых, т.е. слишком чувствительных лошадей.
Одиночное стремя, положенное в могилу кочевника, относится к типу, который нередко встречается в средневековых погребениях Причерноморья и датируются исследователями XIII-XIV вв.
Особенности обряда и комплекса инвентаря погребения у ст. Новотитаровской таковы: из оружия присутствует только сабля, положенная поверх правой руки; вместо захоронения коня или его чучела ‑ стремя и удила в ногах покойного; воин лежал на спине, с вытянутыми руками вдоль туловища без гроба, головой на северо-восток. К сожалению, череп был раздавлен, что не позволило антропологу, исследовавшему скелет, дать характеристику расового типа индивида.
Изучение скелета погребенного определило, что погребенный был мужчиной в возрасте 30-40 лет с сильно развитом мышечным рельефом, особенно в области дельтовидной бугристости. Воин был достаточно высокого для средневековья роста ‑ около 170 см и был левшой.

Полученная при изучении погребения информация позволяет провести сопоставления и сделать выводы.
Нет никаких сомнений, что это всадническое погребение золотоордынского времени, но довольно редкого типа: только сабля, без других предметов вооружения. Отсутствие в погребении туши или шкуры коня не может указывать на низкий социальный статус или уровень прижизненного материального достатка погребенного. Сабля всегда оставалась у кочевых народов достаточно дорогим и престижным предметов вооружения.
Поэтому воина из погребения у Новотитаровской можно отнести к категории легкой конницы, вооруженной только саблями, причем такая военная организация была характерна для половцев до их включения в состав войска Золотой Орды. Но подобный комплекс погребального инвентаря не может быть доказательством идентификации погребения с каким-либо историческим народом, а только свидетельствует о его социальном статусе.
Подобное положение сабли на правой руке умершего встречается и в монгольских, и в половецких погребениях этого времени, как и близкие титаровской находке сабли, удила и стремена. Положение покойного в могиле головой на северо-восток также не может стать основанием для его этнического определения: такое положение тела известно как для могольских, так и для половецких погребений.
Следует понимать, что практически все средневековые кочевые народы были полиэтничны, с большим количеством вариантов погребальных традиций и приемов, а оружие являлось не просто утилитарным предметом, оно часто выполняло многообразные сакральные функции, например, магические или сословно-символические.
Подводя итог, можно говорить о том, что во второй половине XIII – начале XIV в. на Северном Кавказе после нашествия нашествием монгольских племен происходят многогранные культурные взаимовлияния, распространение новых традиций, в том числе и погребальных. Появление нового мировоззрения и идеологии в возникшем государстве Золотая Орда, влияния которого постепенно проникает в культуру покоренных монголами народов, в том числе половцев, которые представляли собой конгломерат племен, включавший остатки печенежского, гузского, болгарского и аланского населения региона, делают практически невозможным точное определение этнической принадлежности подобных погребений. Можно только утверждать, что это захоронение половецкого или монгольского воина-всадника золотоордынского времени.

В 2021г. экспедицией ООО «Центр реставрации и сохранения памятников» под руководством А.Г. Шереметьева был раскопан курганный могильник «Динская 29». Среди обнаруженных почти двухсот погребений разных эпох было исследовано сарматское детское погребение, в котором был только развалившийся лепной сосуд и возле головы лежала маленькая пронизь-амулет из египетского фаянса, изображающая лежащего льва.
Египетский фаянс ‑ это искусственный материал, первоначально изобретенный в Междуречье, но достигший расцвета и широкого признания в Древнем Египте около 5 тыс. назад. Материал существенно отличается от современного фаянса, в составе которого есть глина. Египтяне использовали другую технологию и рецептуру. Условно египетский фаянс можно назвать разновидностью стеклокерамики.
Для изготовления фаянса использовался толченый кварц, в который добавляли соду и поваренную соль. Полученная масса формовалась, покрывалась глазурью и обжигалась. Получался очень прочный твердый материал, а цветная глазурь придавала ему декоративные свойства. Глазурь также изготавливалась из порошкообразного кварца в смеси с древесной золой и содой. После обжига получалось блестящее стекловидное покрытие.
В качестве красителя использовался малахит, а наиболее популярным цветом глазури был синий, голубой или зеленый, подражающий окраске драгоценных камней.
Чаще всего из фаянса изготавливали небольшие предметы: бусы, бисер, подвески, амулеты, маленькие статуэтки. Именно такие изделия пользовались спросом во всем Древнем мире, и Египет был основным поставщиком фаянса до III в. н.э., в том числе и в Северное Причерноморье. Главным центром производства фаянсовых изделий был египетский город Навкратис. В Черноморский регион эти предметы попадали при посредстве милетской торговли, связывавшей Египет с Грецией, а другим посредником был остров Родос.
Особенности распространения украшений из египетского фаянса среди оседлого и кочевого населения Юга России и Украины позволяет некоторым исследователям предположить, что, возможно, в первые века нашей эры такие амулеты и бусы изготавливали на берегах Черного моря.
Наиболее массовое распространение изделий из египетского фаянса происходит в I-II в. н.э. В это время они встречаются на обширных территориях от р. Дунай до Урала. Основными потребителями были негреческие народы этого региона: поздние скифы, сарматы, меоты. Особенная концентрация таких находок отмечается в Крыму, Прикубанье и на Нижнем Дону. Это можно объяснить тем, что большие греческие города Причерноморья, граничащие с варварскими территориями, были крупными торговыми узлами: Херсонес (Севастополь), Пантикапей (Керчь), Фанагория (п. Сенной, Краснодарский край), Горгиппия (Анапа) и Танаис (хут. Недвиговка, Ростовская область).
Очень востребованными у варварских народов были фигурные украшения из фаянса, которые исполняли роль амулетов-оберегов. Обычно это подвески в виде жука-скарабея, лежащего льва, кукиша и другие. Интересно, что такие подвески изображают преимущественно египетские религиозные символы, например, статуэтки богов Беса и Гарпократа, сфинкса, скарабеи, лягушки, виноградные грозди (как символ женского начала), алтари и тому подобное.
Древнеегипетские культы в эпоху эллинизма широко проникали в среду греческой религии, сливаясь с ее богами, они порождали смешанные синкретические культы. А уже через греческий мир эти верования проникали в мировоззрение и идеологию соседних варварских народов, отражаясь в сюжетах местных амулетов. Незнакомые с мифологией и религией Египта, кочевники также дополняли такие изображения каким-то понятным для себя смыслом и новым идеологическим содержанием.
В нашем случае амулет изображает лежащего на подставке льва. Можно сказать, что это наиболее понятный символ для многих древних народов: лев символизировал силу, власть и царский статус. Скифы и сарматы льва тоже воспринимали как священного животного, а его изображения, по их мнению, обладали защитными свойствами. Таким образом, основной функцией этого амулета была охрана покоя погребенного, т.е. это апотропей, оберегающий от опасностей потустороннего мира.
Больше всего амулетов-оберегов с изображением льва обнаружено в детских погребениях, но встречаются они и в могилах взрослых людей, преимущественно женщин. Частые находки амулетов из египетского фаянса в могилах детей могут свидетельствовать о стремлении обеспечить умершим благополучный переход в иной мир, так как подобные предметы осуществляли связь между мирами, между небом и землей. Вероятно, задачей амулетов была оберегать детей, как в земной, так и в загробной жизни.
Обычно фигурки из египетского фаянса были частью небольших ожерелий из бус и подвесок, или они находились в поясном мешочке. А в случае смерти ребенка амулет сопровождал его в другой мир, как это и было сделано в кургане у станицы Динская. Маленький амулет, сделанный безымянным мастером в далеком египетском городе Навкратис и проделавший длинный путь к северному побережью Черного моря, оказался в итоге в кубанской земле вместе с его маленьким хозяином.

В августе-октябре 2021г. археологический отряд ОАО «НИПИИ ЭТ «ЭНЕРГОТРАНСПРОЕКТ» и ООО «ЦРСП-ЮГ» под руководством А.И. Юдина провел охранно-спасательные научно-исследовательские работы на двух памятниках археологии «Поселение Красный лес 1» и «Поселение Красный лес 2» в Красноармейском районе Краснодарского края. Через этот район должна пройти автомобильная дорога А-289 Краснодар – Славянск-на-Кубани – Темрюк – автомобильная дорога А-290 Новороссийск-Керчь.
Поселения расположены на Правобережье реки Кубань, на правом берегу р. Ангелинский Ерик, в рисовых чеках. Особенность состояния памятников в том, что на этих территориях неоднократно проводились большие земляные работы, связанные с устройством и использованием полей для возделывания риса и строительством оросительной системы во второй половине XX в.

Значительные участки культурного слоя оказались переотложены и перемешаны, что привело к нарушению естественного расположения археологического материала и трудностям с его определением.
Находки, обнаруженные в слое обоих памятников, практически идентичные, позволяют предварительно очертить период их существования эпохой средневековья (X-XIV вв. н.э.). На стадии историко-архивного исследования предполагалось, что здесь обитало кочевое население и памятники представляли собой зимовья или сезонные стоянки. Однако полученная в процессе археологических раскопок информация противоречит предварительным сведениям.
Стационарных жилищ или других долговременных построек выявлено не было. Это может быть связано с тем, что изучению подверглась только часть поселений, попадающая в зону строительства. Кроме этого, из истории Прикубанья известно, что у многих народов, обитавших в данном регионе в предшествующие эпохи, жилища строились из недолговечных материалов и их остатки обнаруживаются редко. Доказательством постоянного поселения могут служить хозяйственные ямы, дренажные системы и колодцы, а также некоторые категории находок, не характерные для подвижного образа жизни, т.е. кочевников-скотоводов.
На обоих памятниках были обнаружены хозяйственные ямы, которые чаще всего использовались в стационарных поселениях для хранения продуктов, в частности запасов зерна. При раскопках «Красный лес 1» и «Красный лес 2» также было обнаружено 2 колодца.
Среди находок из слоя поселений оказалось значительное количество орудий труда, характерных для земледельцев: серпы, зернотерки и жернова для перемола зерна. Вместе с этим определенное количество находок оказалось связанным с ремесленным производством: многочисленные пряслица, свинцовое грузило, шилья, наперсток, точила и терочники, орудия для обработки дерева и т.д. Среди костей животных, обнаруженных в процессе исследования культурного слоя, преобладают кухонные остатки коровы и лошади.
Исходя из полученной информации, можно попробовать реконструировать происхождение и быт поселений у Красного леса.

История этих мест была очень насыщена событиями. После гибели Боспорского царства в низовьях Кубани неоднократно сменялись кочевые народы: гунны, болгары, хазары. Затем Хазарский каганат был разгромлен русскими дружинами Святослава, и на Тамани появилось Тмутараканское княжество. Позже этими землями заинтересовалась Византийская империя и генуэзские купцы. Прилегающие степи занимали новые кочевые народы: гузы, или торки, печенеги, половцы (кыпчаки). В 1222г. по этому краю прокатились отряды Джебе и Судбея, полководцев Чингисхана, а уже в 40-ч гг. XIII в. северно-кавказские степи вошли в состав Золотой Орды. В 1395г. степи по кубанскому Правобережью со своими войсками прошел Тимур.
Соответственно обитателями поселений «Красный лес» могли быть потомки любого кочевого народа, вытесненные из степной зоны в болотистые равнины Прикубанья. Навыки земледелия бывшие кочевники могли заимствовать, например, от аланов или касогов-адыгов, которые также могли проникать в исследуемый район в поисках нового места обитания.
В этих местах плодородные почвы и благоприятный климат, изобилие воды и относительная близость торговых прибрежных поселений (русских, византийских, генуэзских, а позже ‑ золотоордынских) вкупе с удаленностью от основных путей степных миграций позволяли обеспечить всем необходимым довольно многочисленное население.
Использование комплексного хозяйства, сочетающего стойловое или отгонное скотоводство с земледелием, а также ремеслом и промыслами, например, рыболовством, позволяло обитателям поселения получать излишки продукции и обменивать ее на ремесленные изделия, в том числе привозные, например, бронзовые зеркала или импортную керамику.
Судя по находкам, обитатели поселений пользовались керамикой, изготовленной на гончарном круге, в основном тарной и, в меньшей степени, столовой и кухонной посудой. Лепная керамика встречается редко, что может свидетельствовать об определенном достатке местных жителей. Об этом же говорят находки фрагментов привозных, в том числе византийских, красноглиняных амфор с высокоподнятыми овальными в сечении ручками, красноглиняных бороздчатых амфор, красноглиняных кувшинов с овальными в сечении ручками, а также, возможно, пифосов.

С другой стороны, можно предположить определенную скромность быта местных жителей. Во время раскопок не было обнаружено ни одной монеты, что может свидетельствовать о преобладании здесь натурального обмена. Не было найдено никаких украшений или предметов роскоши, за исключением фрагментов зеркал. Зато часто встречалась керамическая посуда со следами ремонта.
Определить культурную принадлежность обитателей поселений у Красного леса затруднительно. Достаточно ограниченный керамический комплекс определяет широкий хронологический диапазон бытования поселений. В целом, обнаруженные находки укладываются в хронологический интервал X-XIII вв. н.э.
Сложная этнокультурная ситуация этого времени на правобережье Кубани и отсутствие ярких маркирующих находок не позволяют установить точную культурную принадлежность местного населения.
Вместе с тем, археологический материал свидетельствует о жизни вчерашних кочевников-скотоводов, которых вытеснили из северокавказских степей пришельцы, или они сами покинули неспокойные районы и в поисках нового пристанища поселились вблизи низовьев Кубани. На новом месте им пришлось освоить новые виды деятельности и сменить привычный образ жизни.
Раскопки поселений «Красный лес 1» и «Красный лес 2» приоткрывают лишь малую часть истории этого региона в период средневековья, когда в степях Кубани неоднократно прокатывались волны новых народов, вытеснявшие прежних обитателей из привычной среды обитания и заставлявшие их искать себе новое пристанище.

Самыми поздними и многочисленными захоронениями в курганной группе «Динская 29» оказались погребениями Нового и Новейшего времени. Всего подобных погребений изучено 89. Многие погребения отличаются плохой сохранностью скелетов, особенно те, которые были совершены в верхних слоях почвы. Почти все погребения были сконцентрированы в курганах №№ 1 и 5, которые образовывали единое вытянутое обширное всхолмление среди полей. Видимо, к этому же времени стоит относить и еще 2 погребения, сохранность которых не дает возможности определить их датировку, но особенности захоронений практически идентичны остальным.

Заселение района станицы Динская началось в конце XVIII в. Сама станица была основана в 1794 г. в числе первых куренных селений Черноморского казачьего войска на берегу Кубани. Суровая и неспокойная жизнь в новом поселении связана с освоением края, населенного горскими народами. Вскоре началась затяжная Кавказская война, в которой местные казаки принимали активное участие.
Возможно, именно на первых этапах жизни станицы курганы, расположенные недалеко от поселения, были выбраны в качестве погоста. Или здесь хоронили обитателей не существующего сейчас хутора. В любом случае, возникшая практика использовать неудобные для сельского хозяйства всхолмления в качестве кладбища продолжалась длительное время.

Трагические события 1918-1922 гг. ‑ Гражданская война, засуха и голод, конфликты местных жителей с новой властью – могли стать причиной захоронений не на официальном кладбище у станицы, а на отдаленном старом погосте. Еще больше жизней станичников забрали голод 1932-1933 гг. и Великая Отечественная война. Часть умерших и погибших могла также найти последний покой на старом кладбище, на древних курганах.
Четко разграничить погребения Нового и Новейшего времени практически невозможно. Большинство совершено по одинаковому обряду, без каких-либо отличий. В некоторых могилах удалось обнаружить отдельные предметы, оказавшиеся на теле покойных: пуговицы, одежные застежки, нательные кресты, монеты. В ряде случаев (около трети от общего числа) сохранились остатки деревянных гробов и кованные гвозди.

Специфика погребальных традиций пограничных территорий Российской империи в этом районе складывалась из нескольких причин. С одной стороны, в похоронной обрядности казаков наряду с христианскими чертами сохранились элементы древних языческих представлений. С другой, соседство и даже совместное проживание с представителями других народов неизбежно приводило к взаимным заимствованиям. Можно допустить, что какая-то часть населения станицы, не христианская или даже уже крещенная, по каким-то причинам предпочла хоронить своих умерших на старом православном кладбище, на некотором отдалении от населенного пункта.

Так или иначе, большинство погребений Нового и Новейшего времени в могильнике было совершено с учетом христианских требований: головой на запад, поза ‑ вытянуто на спине, без каких-либо посторонних предметов, нередко с использованием гробов. Детских погребений довольно немного, всего 6. Часть захоронений совершена совсем неглубоко, как будто те, кто хоронил, торопились или делали это тайком, либо просто у них не было физических сил выкопать глубокую могилу. Возможно, именно такие погребения стоит считать самыми поздними и связывать их с трагическими страницами истории Кубани 20-30 гг. ХХ века.