Сарматская проблематика в изучении древней истории лесостепного Прихоперья занимала довольно скромное место. Цель данной публикации в какой-то степени обобщить известные материалы и определить их место в этнокультурном своеобразии региона в начале I тыс.н.э.
Первым исследованием сарматских памятников в лесостепном Прихоперье можно считать раскопки известного русского археолога А.А.Спицына. В 1895 г. около с.Машевки на реке Аркадак (приток Хопра) им было исследовано шесть курганов (рис. 6, 3). Погребения у с.Машевки и станции Лебяжей (верховья р.Иловли) в глубоких грунтовых ямах с северной ориентировкой костяков и деформированными черепами, при которых найдены глиняные миски с бараньими костями, маленькие зеркальца, двучленные лучковые фибулы с расширенной ножкой, железные круглые пряжки с подвижным язычком, А.А.Спицын датировал II-III вв.н.э. (Спицын А.А., 1897, с.30-33)
В 1965 г. Е.К.Максимовым исследован курган среднесарматского времени у с.Таптулино (рис. 6, 3) Ртищевского района Саратовской области (Максимов Е.К., 1974, с.64- 67). Погребение совершено под индивидуальной насыпью, в широкой прямоугольной яме, положение костяка вытянуто, головой на юго-запад. Сопровождающий инвентарь представлен: круговыми сосудами, мисками, железными ножом и пряжкой I-II вв. н.э.
С 1983 по 1986 гг. экспедицией Балашовского краеведческого музея исследовался курганный могильник у с.Ключи Балашовского района Саратовской области (рис. 6, 3). Группа курганов из 25 насыпей занимала край коренной террасы левого берега р.Мелик (приток Хопра). Диаметр курганов колеблется от 8 до 24м, высота 0,5-2м. Из шести исследованных насыпей две содержали (к. 2; 3) сарматские захоронения (Хреков А.А., 1986, с. 82).
Курган 2 находился на юго-восточной окраине могильника. Диаметр насыпи 15 м, высота 1 м Курган насыпан в эпоху бронзы. Впускное сарматское погребение находилось в 0,3 м к югу от центра насыпи на глубине 1,2 м от современной поверхности (рис. 1, 1). Могильная яма имела широкую подпрямоугольную форму, размером 2,6х1,9 м, глубиной в материке 1,2 м (рис. 1, 2). Вдоль западной стенки отмечен небольшой подбой, дно которого находилось на одном уровне с входной ямой. Длинными сторонами яма ориентирована по линии север-северо-запад – юг-юго-восток. С юго-восточной стороны зафиксирован мощный полукольцевой выкид. В заполнении могилы, на разной глубине встречены остатки деревянного перекрытия, фрагменты крупного лепного сосуда (рис. 2, 1) и литое бронзовое кольцо (рис. 2, 2). Сосуд имел вытянутую яйцевидную форму, короткий чуть отогнутый наружу венчик, округлое или уплощенное дно. Поверхность серовато-коричневатого цвета со следами нагара. В тесте обильная примесь раковины. Высота около 29 см, диаметр верха 29-30 см. Судя по форме, сосуд мог принадлежать более раннему (абашевскому) погребению, полностью разрушенному в сарматское время. Бронзовое литое кольцо имело овальную форму, размером 4,6х4 см. В сечении округлое. Культурная принадлежность точно не установлена.
На дне могильной ямы обнаружен потревоженный грызунами скелет взрослого мужчины (рис. 1, 2). Положение костяка вытянуто, на спине, руки вытянуты вдоль туловища, головой на юг-юго-запад, по диагонали.
Правая рука чуть согнута в локте, от левой сохранилась плечевая кость. Череп лицевой частью повернут на запад. От ног остались только бедренные кости. Под черепом погребённого отмечен черный тлен, вероятно, от войлочной подстилки.
Сопровождающий инвентарь условно разделен на три группы: первая сконцентрирована по правую сторону от руки погребенного; вторая – в районе локтевого сустава левой руки; третья – в северо-западном углу входной ямы.
Первая группа представлена лепным сосудом, кубической курильницей, железным черешковым ножом и бараньей ножкой. Лепной сосуд имел горшковидную форму, высоко поднятые плечики, сужающиеся к плоскому дну, короткий – отогнутый наружу – венчик (рис. 3, 1). Внешняя поверхность темно-серого цвета, слегка подлощена. Высота 13,8 см, диаметр венчика 9 см, дна – 5,7 см. Плечики украшены подковообразным налепом. Курильница – миниатюрный сосудик кубической формы с отверстием в стенке (рис. 3, 3). Поверхность светло-коричневого цвета. Высота 4,5 см, размеры по верху 3,5х3,3 см, дна 2х2 см. Нож черешковый с вогнутым лезвием, прямой спинкой, длинной 11 см. На поверхности отмечены следы деревянных ножен (рис. 2, 5).
Вторая группа включает железный меч и кинжал без металлического навершия и перекрестия. Ещё в древности оба предмета были преднамеренно сломаны. Длина сохранившейся части меча с рукоятью 24 см. Ширина лезвия 4 см, сечение линзовидное. Клинок переходит в рукоять под прямым углом (рис. 2, 3). Длина кинжала 25,8 см, ширина лезвия, у основания 3,5 см, сечение линзовидное. Клинок переходит в рукоять под углом 110 градусов. Сломанное острие кинжала обнаружено в подбое. На поверхности, у рукояти, поперечная риска фиксирует остатки деревянных ножен (рис. 2, 4).
Третья группа представлена лепным сосудом и железными трехлопастными, с коротким черешком, наконечниками стрел. Сосуд имел яйцевидное тулово, короткий отогнутый наружу венчик и уплощенное дно (рис. 3, 2). Поверхность черного цвета, немного подлощена. На плечиках отчетливо заметны остатки петлевидной ручки отбитой в древности. Высота сосуда 9,8 см, диаметр венчика 6 см, дна – 3 см. Рядом с сосудом находились аккуратно уложенные наконечники стрел в количестве 15 штук (рис. 2, 6-8). Длина головок 2-3см, черешков 1,4-1,7см.
Кроме того, на правой стороне груди погребенного обнаружены бронзовая сильнопрофилированная фибула с крючком для тетивы (рис. 2, 9). Спинка длинная пластинчатая, превосходящая расстояние от задней бусины до кнопки приемника. А у фаланги среднего пальца правой руки находилась бронзовая свернутая трубочкой бусинка-пронизка (рис. 2,10).
Особый интерес к диагональным погребениям проявляли многие исследователи.
Большинство считает, что обычай погребать по диагонали в квадратных или широких прямоугольных ямах исчезает в III в.н.э. (Максимов Е.К, 1966, с. 108-109; Засецкая И.П., 1974, с.110). В одной из своих работ К.Ф.Смирнов высказал мнение, что диагональные погребения Нижнего Поволжья доживают до середины III в. н.э. (Смирнов К.Ф., 1974, с. 43). В.П.Шилов отдельные диагональные погребения Нижнего Поволжья датирует III-началом IV вв. н.э. (Шилов В.П., 1975, с. 163). А.С.Скрипкин, определяя конечную дату диагональных погребений (вторая половина II в.н.э.), считает, что отдельные рецидивы могли иметь место и в более позднее время, но не позже середины III в.н.э. (Скрипкин А.С., 1984, с. 67). Говоря об ориентировке погребённого в кургане 2 у.с.Ключи в южный сектор, следует отметить, что она господствовала в раннее и среднесарматское время. Со второй половины II в. н.э, господствующее положение занимает северная (Скрипкин А.С., 1984, с. 73-74).
Найденные в погребении меч и кинжал без металлического навершия и перекрестия типичны для позднесартамской культуры II-IV вв.н.э. А.М.Хазанов подразделял их на два типа. Тип 2 с треугольным основанием клинка плавно переходящим в рукоять-штырь, и тип 3 – мечи, основание клинка которых образует прямой угол с рукоятью штырем. В I-II вв. н.э, наиболее распространенным были мечи второго типа, в III-IV вв. н.э. – третьего типа (Хазанов А.М., 1971, с. 15-21). В какой-то степени эти различия имеют место и здесь. Клинок меча переходит в рукоять под прямым углом, а клинок кинжала – более плавно.
Черешковые трехлопостные наконечники стрел с треугольной головкой и лопастями, срезанными под прямым углом А.М.Хазанов отнес к 4 типу и датировал их ранним и среднесарматским временем (Хазанов А.М., 1971, с. 37). А.С.Скрипкин объединил их в 11-тый тип, выделив в его рамках 7 вариантов. При этом отметил, что наконечники небольшого размера (7 вариант) встречается только в I в. н.э., а более крупные, 4-5 вариантов, характерны для более позднего времени (Скрипкин А.С., 1990, с.72-141). Судя по форме и размерам, наконечники стрел, обнаруженные в погребении, относятся к 4-5 варианту и датируются I-III вв. н.э.
Наиболее точным хронологическим индикатором является фибула (рис. 2, 9).
Сильнопрофилированные фибулы с крючком для тетивы и длинной пластинчатой спинкой получают широкое распространение во II-III вв.н.э. в Северном Причерноморье (Амброз А.К., 1996, с. 41).Близкой точки зрения придерживается А.С.Скрипкин. По его классификации сильнопрофилированные фибулы I типа 1-2 вариантов в Нижнем Поволжье появляются не ранее рубежа I-II вв.н.э. и существуют вплоть до середины III в.н.э. (Скрипкин А.С., 1984, с. 44, 52).
Лепные сосуды (рис. 3, 1-2) имеют многочисленные аналогии в позднесарматских памятниках Нижнего Поволжья и Подонья, одной из характерных черт которых являются наличие плоского и уплощенного дна, округлого или яйцевидного тулова и налепов–выступов (Мошкова М.Г., 1989, с. 194). По классификации А.С.Скрипкина они близки лепным плоскодонным сосудам четвертого типа и с уплощенным дном четвертого типа (Скрипкин А.С., 1984, с. 28).
Особенно показательна в этом плане курильница (рис. 3, 3) кубической формы (тип XII по К.Ф.Смирнову), появляющиеся при переходе к позднесарматскому времени и существующие со II по IV вв н.э.(Смирнов К.Ф., 1973, рис 1-3, табл. 1-3). В Нижнем Поволжье они датируются рубежом I-II вв. – серединой III вв. н.э. (Скрипкин А.С., 1984, с. 55).
Таким образом, совокупность признаков – форма могильной ямы, положение и ориентировка костяка, вещевой комплекс – позволяют отнести погребения к числу переходных, причем со становлением позднесарматской культуры они постепенно исчезают. Датировка кургана 2 концом II — началом III вв.н.э. вероятно будет наиболее приемлемой.
Курган 3 находился на южной окраине могильника. Диаметр насыпи 20 м, высота от современной поверхности 1,6 м. Единственное погребение обнаружено под полой восточного сектора кургана (рис. 4, 1) на глубине 1,8 м от 0 репера. Рядом с ним фиксировался слабый могильный выкид. Могильная яма имела прямоугольную форму размером 2,8х1,3 м, глубиной в материке 1 м (рис. 4, 2). Длинными сторонами яма ориентирована по линии восток-северо-восток – запад-юго-запад. Захоронение полностью разрушено многочисленными норами грызунов. В заполнении могильной ямы, на разной глубине, обнаружены зубы лошади, фрагменты кожаных ремешков (рис. 5, 4-5), железный стерженек, вероятно, черешок от наконечника стрелы (рис. 5, 6), фрагмент бронзовой и железной пластин (рис. 5, 3), нижняя часть кинжала (рис. 5, 2) и мелкие фрагменты деревянных плашек. Один из ремешков пробит тремя железными заклепками (рис. 5, 5). На дне могильной ямы находились отдельные кости человека (ребра, часть нижней челюсти и черепной крышки), не позволяющие установить положение и ориентировку костяка. В северо-восточном углу найден железный ковш с приклепанной плоской ручкой-штырем (рис. 5, 1). Черпак квадратной формы, размером 12,5х10,8 см, длина ручки 11,8 см. Общая длина ковша 20,4 см. Ковш из Ключей довольно оригинален, подобрать ему какие-либо аналогии не удалось. Более или менее он близок ковшу из Барановки (Сергацков И.В., 2000, рис. 36, 1). Не исключено, что это изделие является варварским подражанием римским бронзовым черпакам с веслообразной пластинчатой ручкой. Такие ковши датируются в пределах I-III вв. н.э. Их находки известны в Танаисе, откуда они могли поступать к сарматам (Арсеньева Т.М., Шеллов Д.Б., 1974, с. 46, табл. XXII, 2). Учитывая обломок железного кинжала, клинок которого переходит в рукоять под прямым углом, форму могильной ямы, её расположение под полой кургана, погребение, вероятнее всего, следует датировать II- началом III в. н.э.
Ещё одно грунтовое сарматское погребение (ребенка) случайно обнаружено при проведении хозяйственных работ в 2 км к юго-востоку от рабочего посёлка Турки Турковского района Саратовской области (сообщение поступило от учителя истории Семеновской школы В.Ю.Быкова) и доисследовано автором в 2007 г. Захоронение находилось на окраине мыса коренной террасы, протянувшейся с северо-востока на юго-запад вдоль озера Подгорное (старица Хопра). Следов какой-либо насыпи не зафиксировано. На глубине 0,65 м от современной поверхности, на материке, выявлен плохо сохранившийся скелет ребенка (рис. 6, 1). Размеры и форму могильной ямы точно установить не удалось. Частично сохранившийся культурный слой над погребением с поздневаликовой керамикой финальной бронзы, позволяет предположить, что это была катакомба, входная яма которой прослежена в 0,5 м юго- западнее черепа погребенного. Умерший был положен вытянуто, на спине, головой на юг, руки вытянуты вдоль туловища, голень правой ноги перекрещивается и лежит на левой голени. У черепа, с левой стороны находился лепной горшок (рис. 6, 2), а также нижняя челюсть ребенка. Горшок яйцевидной формы с резко отогнутым наружу венчиком и плоским дном. Верхний срез венчика орнаментирован косыми нарезками. Поверхность гладкая, светло-коричневого цвета. Высота 16 см, диаметр венчика 11 см, дна – 9 см. Внутри, на дне сосуда, зафиксированы зола и мелкие обожженные косточки. Форма горшка позволяет отнести его к типу III лепных горшков по классификации А.П.Медведева (Медведев А.П., 1998, с. 43-44), доминирующих на городищах лесостепного Подонья в первые века н.э. в комплексе с сероглиняной керамикой и другими вещами (бусы, фибулы, зеркала) среднесарматской культуры. Достаточно широко они известны на поселенческих памятниках первых веков н.э. Среднего (Сташенков Д.А., 2005, с. 71, рис. 12) и Нижнего (Юдин А.И., 2001, с. 39-40) Поволжья.
Специфической особенностью погребального обряда данного захоронения являются перекрещенные ноги. Как отмечает И.С.Каменецкий, обряд перекрещивания ног сначала получает распространение у меотов Кубани в I в. до н.э.-I в.н.э., у сармат лишь во II-III вв.н.э., но и тогда он составляет незначительный процент (Каменецкий И.С., 1965, с. 14).
Отсутствие курганного обряда захоронения некоторыми исследователями расценивается как свидетельство процесса оседания кочевников на землю (Федоров- Давыдов Г.А., 1966, с. 200), особенно в лесостепи (Медведев А.П., 1990, с. 187), где этому благоприятствуют условия региона. Видимо, сходная ситуация прослеживается в Прихоперье.
Таким образом, по комплексу рассмотренных признаков погребение с наибольшей вероятностью датируется рубежом II-III вв.н.э.
Весьма немногочисленную серию сарматских памятников лесостепного Прихоперья пополняют погребения у сс.Третьяки и Власовка, обнаруженных на территории Борисоглебского и Грибановского районов Воронежской области (рис. 6, 3). Большинство курганов (15 насыпей), исследованных в могильнике у с.Третьяки с подквадратными и удлиненно подпрямоугольными могильными ямами содержали вещевой комплекс (сероглиняные круговые миски, кувшины, бронзовый котел, ковш италийского производства, серебряное китайское зеркало с петлей на тыльной стороне, зеркало с боковым ушком и коническим утолщением на обратной стороне, сильнопрофилированная фибула типа I, вариант 1 по А.С.Скрипкину и др.), укладывающийся в хронологические рамки в пределах конца I-II вв. н.э. ( Ефимов К.Ю., 1998, с. 19-25).
Однако отдельные погребения (к. 18, 37) с искусственно деформированным черепом, северной ориентировкой костяка, лепными острореберной миской и горшком с уплощенным дном (тип II лепных горшков с уплощенным дном по классификации А.С.Скрипкина), видимо, позволяют отнести верхний рубеж могильника до середины III в.н.э.
В первом и втором Власовском могильнике исследовано 3 кургана с сарматскими погребениями (Березуцкий В.Д., 1998, с. 36-38). Форма могильных ям подквадратная и удлинено прямоугольная. По набору инвентаря (сероглиняные острореберные миски, кувшины, бронзовое зеркало с боковым ушком и коническим утолщением в центре – тип II по А.С.Скрипкину, шарнирная фибула) захоронения датируются концом I-II вв. н.э. (Березуцкий В.Д., 1998, с. 37-38), не исключая (к. 1) начала III в.н.э.
Видимо, оба могильника отражают время смены среднесарматской культуры позднесарматской. В целом, это касается всех исследованных могильников лесостепного Прихоперья, где сохранение среднесарматских традиций выразилось в существовании больших прямоугольных, подквадратных могил с южной ориентировкой, диагональным положением костяка, керамике и других предметов. Инновации проявились в виде отдельных групп инвентаря – кубических курильниц, зеркал с боковым ушком, вооружением, лепной посудой и т.д., которые в других регионах маркируют наступление позднесарматской культуры. Была ли эта территория плотно заселена сарматами в конце II-начала III вв. н.э. сказать трудно, тем более, что памятников позже середины III в. н.э. здесь пока нет. Вероятно, это связано с началом нового климатического цикла. Исследования А.А.Александровским погребенных почв на Верхнем Дону показали, что с III в. н.э. сухой и жаркий период заканчивается, увеличивается влажность, леса начинают наступать на остепненные ландшафты (Медведев А.П., 1998, с. 8). Последнее обстоятельство привело к нарушению привычной для сарматского населения экологической обстановки, а значит неприоритетности этого района для ведения кочевого хозяйства.
Именно в это время, в лесостепном Прихоперье появляются постзарубинецкие памятники, выделенные автором в инясевский тип (Хреков А.А., 1994, с. 51-58). Как правило, они занимают песчаные всхолмления, останцы или пониженные участки пойменных террас, т.е. в отличие от сармат, иную экологическую нишу. Вопрос о сосуществовании оседлых постзарубинцев и кочевых сармат на рассматриваемой территории является дискуссионным. Насколько далеко проникли постзарубинцы за Хопер покажет время, но пока они клином врезаются между позднесарматскими памятниками Среднего Дона и Правобережными районами Саратовского Поволжья. Впрочем, позднесарматские комплексы III-IV вв. н.э. в лесостепном Подонье исчисляются единицами (Медведев А.П., 1990, с. 76-77, 166).
Несколько иная ситуация в Саратовском Правобережье, которое со второй половины III в. н.э. испытывает на себе новый поток сарматского населения, вытесненного или включенного готами в свой союз. Это представительная серия позднесарматских могильников и отдельных погребений с северной ориентировкой, деформированными черепами и катакомбами (Большая Дмитриевка, Щербаковка, Гусёвка, Аткарск и др.), зачастую с предметами (черняховский гребень с полуовальной спинкой, грибовидные янтарные бусы, стеклянная фиала, бронзовый котелок-ведро, медальоны) западного импорта (Матюхин А.Д., Ляхов С.В., 1991, с.135-152; Матюхин А.Д., 1997, с. 182-198). Отток населения с территории Северного Причерноморья, видимо, явился одним из факторов появления в Правобережье памятников типа верхних слоев Чардымского II – Алексеевского городищ. Заметную роль в этом процессе играли не только местные племена, но и, в качестве одного из основных этнических компонентов, поздние сарматы, являвшиеся носителями культурных традиций различных приднепровских-причерноморских групп готского союза (Хреков А.А., 2007, с. 152-155), хотя нельзя исключить и возможность прямого проникновения на восток населения из киевско-черняховского ареала.
Литература
Амброз А.К. Фибулы юга европейской части СССР // САИ. Вып. Д I -30. М., 1966.
Арсеньева Т.М., Шелов Д.Б. Раскопки юго-западного участка Танаиса (1964-1972) // Археологические памятники Нижнего Подонья. М., 1974. Т.1.
Березуцкий В.Д. Сарматские погребения Власовского могильники // Археологические памятники Верхнего Подонья первой половины I тыс.н.э. Археология Восточно-Европейской лесостепи. Воронеж, 1998. Вып. 12.
Ефимов К.Ю. Сарматские курганы в могильнике у с.Третьяки // Археологические памятники Верхнего Подонья первой половины I тыс. н.э. Археология Восточно-Европейской лесостепи. Воронеж, 1998. Вып. 12.
Засецкая И.П. Диагональные погребения Нижнего Поволжья и проблема определения их этнической принадлежности // АСГЭ. Л., 1974. Вып.16.
Каменецкий И.С. Население Нижнего Дона в I-III вв.н.э.: Автореф. дисс… канд. ист. наук. М., 1965.
Максимов Е.К. Ртищевские курганы // КСИА. М., 1974.
Максимов Е.К. Сарматские диагональные погребения Восточной Европы // Археологический сборник. Саратов. 1966.
Матюхин А.Д. Позднесарматские погребения из курганов у с.Большая Дмитриевка // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 1996 году. Саратов, 1997. Вып. 2.
Медведев А.П. Сарматы и лесостепь. Воронеж, 1990.
Медведев А.П. Чертовицкое городище // Археологические памятники Верхнего Подонья первой половины I тыс.н.э. Археология Восточно-Европейской лесостепи. Воронеж, 1998. Вып. 12.
Мошкова М.Г. Позднесарматская культура Степей европейской части СССР в скифо-сарматское время // Археология СССР. М., 1989.
Сергацков И.В. Сарматские курганы на Иловле. Волгоград, 2000.
Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия. Саратов, 1990.
Скрипкин А.С. Нижнее Поволжье в первые века нашей эры. Саратов, 1984.
Смирнов К.Ф. Курильницы и туалетные сосудики Азиатской Сарматии // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973.
Смирнов К.Ф. Сарматы Нижнего Поволжья и междуречья Дона и Волги в IVв. до н.э.-II в. н.э. // СА, 1974. №3. Спицын А.А. Отчет археологической комиссии за 1895 г. СПБ, 1897 г. Архив ЛОИА АН СССР, д. №79. Сташенков Д.А. Оседлое население Сарматского лесостепного Поволжья в I-V веках н.э. М., 2005. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966. Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971.
Хреков А.А. Исследования в бассейне р.Хопёр // АО –1984. М., 1986.
Хреков А.А. Проблемы этнокультурного развития населения лесостепного Прихоперья в первые века н.э. // Российский исторический журнал. Балашов, 1994. №1.
Хреков А.А. Этнокультурная ситуация в правобережных районах Саратовского Поволжья в первой половине I тыс.н.э. // Археология Восточно-Европейской степи. Саратов, 2007. Вып.4.
Шилов В.П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья. Л., 1975.
Юдин А.И. Алексеевское городище в г.Саратове // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 1998-2000 годах. Саратов, 2001. Вып. 4.
Археологическое наследие Саратовского края. Вып. 8. 2008. К оглавлению
