Увекское городище – уникальный археологический памятник на юго-восточной окраине г. Саратова. Начало его научного изучения, вероятно, следует связывать с прохождением по Волге академических экспедиций И.И. Лепехина, И.П. Фалька во второй половине XVIII века. За два с половиной столетия было собрано значительное количество материалов о древнем Увеке. В общем объеме данных о городище материалы с его некрополей были относительно невелики. Наиболее широко известны раскопки элитарных комплексов 1913, 1919 гг. (Кротков А.А., 2005; Баллод Ф.В., 1923). Их богатейшие находки заслонили, в некоторой степени, крупные массивы более скромных погребений, о которых чаще лишь как бы мимоходом упоминают исследователи городища.
Например, А.А.Кротков в 1915 г. пишет о южной части городища: «Начиная от Волги и до баков Нобеля, всюду здесь попадаются могилы с погребениями. Могилы встречаются простые, небогатых обывателей Увека, а также лиц знатного происхождения, похороненных в каменных склепах, отличных крашенных гробах, и в особо устроенных для них мавзолеях или турбах. Мавзолеи эти отстоят в большей дали от Увека, чем простые погребения» (Кротков А.А., 2005, с. 219)..
В плане ”большей дали” можно не согласиться с мнением А.А.Кроткова. Целью данной публикации стало описание именно простых погребений, но находящихся далее, уже за баками Нобеля, не отмеченных на его плане городища 1910-1915 годов. Может быть из-за того, что ко второй половине XIX века (времени начала работ СУАК на Увеке) их возможно когда-то существовавшие насыпи полностью сравнялись с поверхностью, и он ограничил территорию исследования южной части городища рвом и валом, не подозревая о более значительных масштабах изучаемого города, причем как в пространстве, так и во времени.
И на плане Ф.В. Баллода за складом Нобеля погребения также не обозначены. Хотя профессор Ф.Ф. Баллод после проведенных раскопок Увека значительно раздвинул временные рамки его существования (по монетным признакам): “Монеты до-татарского времени найдены на Увеке (соотв. мон. пер. II до Р.Хр. — IX по Р.ХР.), Терновском городище (II до Р.Хр. — X по Р.ХР.), Водянском городище (II до Р.Хр. — XI по Р.ХР.); таким образом, эти города были построены на месте более древних селений. После разрушений Тимура продолжают существовать Увек (найдены монеты русские XV-XVI, также XVII ст., Зап.-европейские XVII ст., «мордовки» и крымские), Терновское городище (русские XV-XVI, «мордовки»), и Водянское городище (русские, «мордовки», крымские и бухарские)» (Баллод Ф.В., 1923, с. 98). Но если поселение существовало до и существовало после того относительно небольшого интервала времени, к которому устоявшееся ныне мнение относит Увекское городище (эпоха расцвета Золотой Орды), то должны сохраниться вещественные (помимо монет) и документальные свидетельства его жизни.
В настоящей публикации автор намерен остановиться на рассмотрении “постзолотоордынского” этапа существования города. К тому времени наименование поселения, как выяснено автором, официально звучало как станица Увешенская, в обыденной речи попросту Увек (также как станица Вешенская на Дону звалась просто Вешки – вехами часто помечались переправы, существовавшие издавна в обоих приведенных случаях).
Оно сохранилось в упоминаниях путешественников. Например, Увек совместно с такими городами Поволжья как Нижний Новгород, Казань, Астрахань, указан, как одна из важнейших местностей в России А.Дженкинсоном (Английские путешественники…, 1937, с. 189). Сведения Дженкинсона дополнил прошедший через десятилетие после него по Волге другой служащий Московской компании, участник шестого путешествия в страны Персии и Мидии по открытию новых мест торговли Х.Бэрроу. Его экспедиция стояла на Увеке полных 12 часов 5.10.1579 года, в противовес двум 3-часовым остановкам в Нижнем и Тетюшах, и пройденной без остановок Переволоке (Английские путешественники…, 1937, с. 264-265).
Об Увешенской станице (Увеке) свидетельствуют и такие не оспариваемые ныне документы, как Книга Большому Чертежу (Увек являлся одной из важнейших точек отсчета Понизовья), а также карта Волги, созданная по указанию царя Алексея Михайловича. Увешенская есть и на скопированных с последней европейских картах: General Map of Siberia and Great Tartaria из Atlas Cartes Marines 1680 года, знаменитой карте Н.Витсена (рис. 1), датируемой по её картушу 1687 годом и т.д. Но возникает естественный вопрос, а где же тогда материальные следы поселения, из которых одним из основных является его некрополь?
Личные наблюдения автора за земляными работами осенью 2004 г. позволяют, в определенной степени, пролить свет на эту загадку древнего Увека. В начале первого десятилетия XXI века район современного поселка Увек охватила “водопроводная лихорадка”. Самодеятельные водопроводы, проложенные от многочисленных местных источников и артезианских скважин, перестали удовлетворять растущие запросы местных жителей. Было решено приступить к централизованному водоснабжению поселков Увек и Нефтяной. Поселки опоясали канавы глубиной от полутора до двух с лишним метров и шириной около одного метра (по ширине ковшей работавшей тяжелой землеройной техники, использованной ЗАО НПФ “Авангард-Ф”). Включившиеся в процесс местные жители с энтузиазмом рыли отводы к личным подворьям такой же глубины и шириной до полуметра. При этом на поверхность стали поступать разрозненные материалы захоронений, более массовые с некрополя по улицам Седьмой, Восьмой Увекский проезд, несколько скромнее – по Второму Увекскому проезду, Увекской улице и пр. (рис. 2).
По различию грунтов и глубины захоронений по трассе водовода, проложенной в октябре-декабре 2004 г., можно выделить несколько участков (рис. 3).
Участок А попал под прокладку водовода одним из первых. Он начинается у бывшей пожарной части по 8-му Увекскому проезду и заканчивается у закопанной старой противопожарной емкости, занимая пространство по верхней, образовавшей вследствие схода древнего оползня гряде – верхнему увалу, показанному к юго-западу от точек I, II на схеме Ф.В.Баллода или от вала и рва под номером 16 на схеме А.А.Кроткова. Захоронения на данном участке характеризуются сохранившимися следами погребальных ям, заполненными более темным гумусированным грунтом по сравнению с материком – смещенными верхнемеловыми породами сеноманского яруса зеленовато-желтого цвета. Это позволяло фиксировать задеваемые экскаватором объекты.
На первых же метрах участка отмечено большое скопление фрагментов красноглиняной ордынской керамики и разрушенное погребение 1, находившееся на глубине около метра от поверхности проложенной улицы.
Погребение 2 в 65 метрах от предыдущего, расположенное по центру траншеи, было частично разрушено ковшом экскаватора. Глубина захоронения 90 см. Сохранившаяся в нижней половине часть скелета (начиная с четырех нижних позвонков и лучевых костей рук) лежала в вытянутом на спине положении, руки вдоль туловища, головой на восток. В районе тазовых костей находилась металлическая пряжка и плоский железный предмет, сочлененный с деревянным обломком справа от таза, а также фиксируемое глазом большое количество пепельного тлена с левой стороны тазовых костей. Зафиксированы отпечатки кожи сапог на нижних конечностях.
Погребение 3 в 15 м от предыдущего. Глубина захоронения 85 см: 35 см до поверхности щитового перекрытия из древесных плах (толщиной 8-10 см, ширина щита около 120 см), и 50 см до дна погребальной ямы. Сохранилась верхняя часть скелета (по локтевые суставы) (рис. 3). Положение скелета на спине, лицом вверх, черепом ориентирован на северо-запад.
Погребение 4 расположено в правой стене траншеи в 5 м от предыдущего напротив дома № 11. Глубина захоронения 75 см. Не разрушенной экскаватором осталась верхняя часть скелета вплоть до берцовых костей (около 80 см). Скелет повернут на правый бок, руки сложены друг с другом в полусогнутом положении в районе пояса (рис. 3), череп на правом боку. Захоронение ориентировано головой на северо-запад, лицом к юго-западу. Ширина самой погребальной ямы 40 см, длина 170 см (ориентировочно).
Погребение 5 отмечено напротив калитки дома № 13. Теменная часть скелета зафиксирована на глубине 90 см от поверхности в левой стене водоводной канавы. Захоронение осталось практически не потревоженным, возможно его последующее вскрытие.
Погребение 6 было напротив дома № 20, в 9 м к северу от противопожарной емкости. Расположенное по направлению проведения канавы (запад-восток), оно было полностью разрушено экскаватором. При осмотре разрозненных частей скелета инвентарь не обнаружен. Из опроса местных жителей прилежащих домов известно, что несколько захоронений были разрушены при перекопах на близлежащих приусадебных участках в предыдущие годы. В одном погребении (в саду, ближе ко 2-ому Увекскому проезду) ими был найден крупный крест, крайне удививший и запомнившийся нашедшим, так как захоронения a priori считались мусульманскими.
Участок Б составляет часть водоводной траншеи, начинающийся с западной стороны противопожарной емкости и продолжающийся до проулка (рис. 3) все по тому же верхнему увалу. За этой закопанной емкостью (западнее д. № 26) водоводом был пересечен погребенный каменный поток, заполненный окатанными конкрециями и обломками песчаника, шириной около 8 м (происхождение и глубина потока осталась неизвестна, т. к. его дно ниже уровня дна траншеи). Сразу за каменным потоком начинается культурный слой участка Б, выделенного по следующим характерным особенностям: отличается от участка А наличием сохранившегося гумусного горизонта мощностью от 50 см и более над смещенными с вышележащего плато зеленоватыми суглинками и супесями; захоронения на нем расположены на большей глубине (около 2-х метров) с заметными следами погребальных ям.
Погребение 7 зафиксировано в шести метрах к западу от каменного потока, погребения 8 и 9 – у дома № 28, и 10 – у дома № 32. Все они находились на глубине около двух метров и были разрушены экскаватором. Обследование не представлялось возможным из-за прорыва старой водяной трубы и заполнения части траншеи водой, с чем были связаны опасные обрушения бортов траншеи, сложенных более сыпучими, по сравнению с грунтами участка А, фракциями. Осмотр грунта, вынутого экскаватором вместе с фрагментами скелетов, не показал следов инвентаря или остатков древесины.
Участок заканчивается погребениями 11 и 12. Они расположены на повороте траншеи рядом с угловым столбом ограды садового участка на расстоянии двух метров друг от друга, имеют ярко выраженные на фоне зеленовато-желтых песков в восточной стене траншеи погребальные ямы глубиной 1,7 и 1,55 м с гумусированным заполнением. Ямы лишь чуть задеты ковшом экскаватора, скелеты практически не затронуты – после прокладки траншеи и осыпания части ее стены, сложенной неустойчивыми псаммитовыми фракциями, обнажились теменные фрагменты черепных коробок. Эти погребения завершают участок Б, на котором не зафиксированы древесина в погребальных конструкциях, какой-либо инвентарь.
Участок В идет по проулку между садовыми участками с выходом на вершину 1-ой оползневой гряды (рис. 3). Захоронения на нем заметных следов погребальных ям не имеют, возможно, в связи с оползневыми подвижками грунта, сместившими гумусированные прослои относительно более светлых коренных пород незадолго (по геологическим меркам) до создания погребений.
На расстоянии 12 метров от двенадцатого захоронения в зеленоватых смещенных суглинках без следов погребальных ям в непосредственной близости друг от друга находились три погребения 13, 14, 15 (захоронения 13 и 14 – практически напротив друг друга по обе стороны траншеи). Все они резко отличались от предыдущих захоронений – на поверхность экскаватором было вынесено большое количество древесины. Весь участок, занимаемый ими, не имел верхнего гумусного слоя, мощный пласт которого находится в 15 м к югу.
Погребение 13 (рис. 3) имело на глубине около 130-135 см древесное перекрытие захоронения (щит) из не скрепленных плах над боковыми (толщиной ~ 4 см) досками. Дощатое днище с четырьмя боковыми досками по углам скрепляли 4 коротких (2,8 ÷ 3,5 см) кованых железных гвоздя. Дно погребальной ямы находилось на глубине 165-170 см от поверхности. Инвентарь: кованый железный предмет (4,8 см) с поперечной перекладиной, возможно часть гарпуна; полая птичья кость. Скелет положен в направлении головой на север, лицом на запад, в вытянутом положении. Кости скелета (в частности позвоночника) смещены друг относительно друга, что, возможно, связано с подвижками грунта в оползневой зоне.
Погребение 14 (рис. 3), лежавшее напротив, находилось на глубине 150 см от поверхности в выдолбленной колоде, имело направление головы на северо-запад, лицом вверх, чуть довернуто к югу, костяк находился в вытянутом положении. Руки также были вытянуты вдоль тела, причем лучевые кости и кисти находились под тазовыми костями. Кости таза, рук и всего скелета были буквально впрессованы в узкую полость колоды, с трудом отделялись от древесины. Сверху колоды отмечено наличие полой птичьей кости. Возле шеи находился небольшой зубчатый железный предмет. Никаких других металлических предметов, в частности гвоздей, не найдено. Кора с поверхности колоды была ободрана, внешняя сторона представляла гладкую полукруглую деревянную поверхность.
Погребение 15 просматривалось в западной стене траншеи, в одном метре к югу на той же глубине. Слабо поврежденное ковшом экскаватора, оно выходило в траншею правым углом дощатого ограждения скелета, аналогичным по внешнему виду захоронению № 13. Так как погребение сохранилось практически целым, потенциально возможно его последующее вскрытие.
Погребение 16 находилось в 10 метрах от предыдущего тройного погребения. Без признаков древесины и инвентаря в прослое зеленоватых суглинков смещенных пород на глубине110 см в западной стене траншеи были видны разбитые ребра детского (по размерам) костяка.
Погребение 17 представляло собой, вероятно, аналогичное детское погребение, судя по костям черепа, обнаженным в восточной стене траншеи на глубине 120см в 25 метрах от предыдущего захоронения. Скелет находился в гумусном прослое головой на юго-запад.
Погребение 18 было почти полностью уничтожено ковшом экскаватора в 5 м к югу от детского погребения. В восточной стене траншеи на глубине 160 см в гумусном прослое сохранились кости до коленного сустава и одна бедренная кость, позволяющие предположить, что ориентация скелета была головой на запад.
Погребение 19 (рис. 3) находилось в трех метрах от предыдущего на самой вершине гряды в светлом глинистом прослое на глубине 170 см. Погребение в вытянутом на спине положении, головой на северо-запад, крупный череп на правом боку (внешне европеоидный, с мощным выдающимся вперед подбородком). Руки: левая полусогнута в локте, пальцы касались локтя правой, которая согнута полностью. Правая кисть подпирает кости челюсти. Погребение осуществлялось в дощатом деревянном ящике длиной ориентировочно 180 см длины (захоронение на уровне левого коленного сустава и правой берцовой кости разрушено землеройной техникой), шириной около 50 см и толщиной досок около 4 см. Справа от скелета отмечено наличие полой птичьей кости (длиной 8 см). В захоронении отмечено нахождение 2-х длинных (6, 7см) и 2-х коротких (~ 3 см) кованых гвоздей и 2-х железных предметов, аналогичных единственному металлическому предмету погребения № 14 (в колоде).
Участок Г спускается с увала по тыловой части 8-ого Увекского проезда (между 7-м и 8-м проездами) до дома № 25 по 8-му Увекскому проезду. Характеризуется несогласным залеганием пород, что характерно для оползневых отложений. На всем участке отмечено чередование гумусных, песчаных, глинистых и каменистых прослоев, достаточно часто (через каждые 3 м) чередующихся.
Погребение 20 находилось в 4,5 м. от предыдущего девятнадцатого захоронения сразу за пересеченным траншеей четырехметровым каменным прослоем смещенных песчаников, отделяющих участок В от участка Г. Захоронение практически полностью разрушено экскаватором, так как находилось поперек проводимой траншеи. Его остатки фиксируются по ее обеим сторонам на глубине 130 см в смещенном песчаном прослое по следам древесного щита и смещенным обломкам костей.
Погребение 21 находилось поперек траншеи в 3,5 метрах от предыдущего в том же прослое песков на глубине 160 см. Разрушено практически полностью, следов инвентаря, древесины не отмечено.
Погребение 22 было расположено пятью метрами ниже по склону, где на глубине 110 см прослеживалось по обеим стенам траншеи по остаткам древесных плах шириной до 40 см. Судя по сохранившимся частям нижних конечностей и черепу направление захоронения было головой на запад.
Погребение 23 (безынвентарное, исходя из обследования отвала) также полностью разрушено землеройной техникой в 6 м от предыдущего в правой стене траншеи на глубине около 1 м от поверхности.
Погребение 24 (рис. 3) находилось в нескольких метрах от угла дома № 25 по 8-ому Увекскому проезду, на пересечении основной и отводной траншей. Здесь на глубине 35см от поверхности гумусированные суглинки подстилаются тонким 3-4 см прослоем нанесенного песка, ниже которого находятся плотные серо-голубоватые глины мелового периода. Их слабая метаморфизация говорит об их сравнительно недавнем нахождении в зоне аэрации, то есть слой грунта над захоронением ранее должен был быть значительно мощнее, оплывание склона привело к смещению части верхнего прослоя вниз и выведению захоронения ближе к поверхности. Плотные глины, заметно отличающиеся прослоями по цвету, (и крайне вовремя сломавшийся экскаватор), предоставили возможность более внимательно изучить конструктивные особенности встречавшихся выше по склону погребений под древесными щитами.
Верхняя яма погребения имела близкую к прямоугольнику форму с чуть скругленными углами. Нижняя яма трапециевидная (постепенно расширяется к головной части), близкая по форме к прямоугольнику. Ее размеры заметно меньше верхней из-за достаточно крупных заплечиков, достигающих 40 см с боковых сторон. На уровне заплечиков находилось деревянное перекрытие нижней части могилы, создавая щит – помост на глубине чуть более полуметра, ориентированный торцевой частью северо-запад – юго-восток (120 х 160 см, длина дана приблизительно, т. к. северо-западная часть помоста попала в зону разрушения экскаватором).
Помост был выровнен по длине слагавших его девяти плах. Ниже заплечиков стенки могилы тщательно обработаны. В плотном массиве серых глин был создан своеобразный трапециевидный склеп, по форме напоминающий старые тупоносые лодки-плоскодонки, расширяющиеся к носу и сужающиеся к корме, которые изредка еще встречаются на Волге, Хопре, Медведице. Эта нижняя камера была обложена по бортам широкими (около 50 см) досками, поставленными одна на другую. В общей сложности высота нижней камеры (деревянного склепа) составляла около метра. Длинные боковые доски в области соприкосновения верхней и нижней были расперты двумя мощными плахами (задней 32 х 20 х 15 см и передней 38 х 20 х 15 см), расположенных как две лодочные банки, под которыми находился скелет.
Погребенный молодой человек (судя по черепу) лежал в вытянутом положении, с небольшим завалом на правый бок, лицом на юг к излучине Волги, головой на северо-запад. Кости правой руки вытянуты вдоль тела, левой – составляют угол в локтевом суставе в 105º. На скелете в районе грудной клетки и тазобедренных костей сохранились крупные фрагменты кожаной одежды, уцелевшие, вероятно, благодаря отсутствию в глинах доступа кислорода. В захоронении находилась железная двухсантиметровая трубочка диаметром 16 мм со сквозным внутренним отверстием диаметром 5 мм неясного предназначения, 3 гвоздя, служащие для крепежа древесины (5 см, 3,8 см, обломившийся 1,6 см), 1 гвоздь от подковы (2 см).
Погребения 25 и 26. Попали в зону разрушения при прокладке бокового ответвления водоводной траншеи к дому № 25. Оба характеризуются большим количеством древесины, выброшенной ковшом экскаватора и разрушением костяков. Захоронение 25 находится в трех метрах от 24, верхняя часть деревянного покрытия на глубине 90 см от поверхности, а 26 в двух метрах от восточной стены дома на глубине 170 см от поверхности земли. В связи с сильным разрушением захоронения подробно не изучались. Можно предположить по размерам древесных щитов, перерубленных канавой, и близости расположения, их подобие погребению 24.
Резюмируя вышесказанное, необходимо отметить, что захоронения по Увекским Увалам, разрушенные при прокладке водоводов в осенне-зимний сезон 2004 г., отличались значительным разнообразием по форме погребальных обрядов, причем как по направлению трупоположения, где разброс ориентации составил 180°, позам рук, повороту головы, так и формам могильных камер. Конструкции могил варьируются от простейших земляной ямы и колоды до относительно сложного двухкамерного подземного сооружения, имеющего дощатую облицовку нижней камеры и мощное щитовое перекрытие из однотипных плах, уложенных на заплечики, причем варианты погребений со “щитами” составляют 25 % от общего числа.
Исходя из этих фактов, автор вынужден внести некоторые поправки в выводы Д.А.Кубанкина по рассматриваемой территории. Позволю себе процитировать его наблюдения полностью без купюр: “В 2005 г. за дворами 8-ого Увекского проезда, на вершине гряды, нами были обнаружены следы разрушенного погребения в виде фрагмента черепной крышки и позвонков человека, а также отдельные золотоордынские кирпичи. В результате хозяйственной деятельности на 8-ом Увекском проезде обнаружены захоронения в вытянутом положении, ориентированные головой на запад с незначительными отклонениями. Могилы прослежены в юго-восточном направлении, параллельно склону Каланчи и ближайшей гряды на протяжении около 600 м. Эти погребения мы пока условно относим к западному мусульманскому некрополю золотоордынского времени” (КубанкинД.А., 2006, с. 204).
Но, как видно из приведенных выше примеров погребений, разброс в 180º сложно считать незначительными отклонениями. А отдельные фрагменты плинф и золотоордынской керамики, действительно встречающиеся в засыпке могильных ям (что не удивительно для “ящика хранения посуды”, как именовал Х.М.Френ Увекское городище) могли попасть в грунт не только в золотоордынское, но с той же вероятностью и в более позднее время. Они и ныне сыпались в прокладываемые канавы, но это не предлог относить пластиковый водопровод 2004 – 2005 гг. к эпохе Золотой Орды.
Вероятно, при рассмотрении Увекских погребальных сооружений необходимо учитывать не только бесспорно яркий золотоордынский этап жизни города, но и мнение Ф.В.Баллода по длительности существования поселения, а также вышеупомянутые картографические документы с фигурирующей на них Увешенской станицей. Отмеченное на рассматриваемых участках разнообразие форм погребений более соответствует весьма пестрому этническому составу волжского казачества XV-XVII веков, с учетом длительности существования поселения.
К этим соображениям хотелось бы также добавить следующие личные наблюдения: местные жители, приглашая на свои подворья, в том числе по 7-ому Увекскому проезду, проходящему между Первым и Вторым Увалами схемы Ф.В.Баллода к юго-западу от Мамайского бугра, рассказывали и даже демонстрировали непреднамеренно разрушенные ими остатки имевшихся здесь захоронений (рис. 2). Но так как в этой части улицы находился крупный золотоордынский водосбор для водоснабжения (изображенный на широко известной схеме А.А. Кроткого 1905 -1915 гг.), то погребения могли возникнуть лишь тогда, когда площадь бассейна была уже заполнена землей, а его серая каменная облицовка с волнистой насечкой скрылась под оплывающим грунтом Увалов. Поэтому, с большой степенью вероятности, эти захоронения относятся к временному интервалу между окончанием этапа расцвета города Укек, но до появления поселка Бережной Увек (кладбища которого, как и проложенная позднее здесь дорога есть на картах).
Р.А. Сингатулиным, руководившим экспедицией Педагогического института СГУ по проведению археологических охранно-спасательных работ на Увеке в 2005 г., на продолжении прокладываемой ЗАО НПФ “Авангард-Ф” траншеи также зафиксировано расхождение ориентировок погребений: 16 – восток-запад, 1 – север-юг. Им же “в отвале грунта (в кв. х18) среди антропологического материала были найдены кинжал (?) и польская монета 1609 г.(?)” (Сингатулин Р.А., 2008, с. 140).
Вышеприведенные факты и соображения явно противоречат выводам Д.А.Кубанкина 2006 г. по “западному мусульманскому некрополю золотоордынского времени”. Версия казацкого кладбища Увешенской станицы, то есть предположение, что по увалам Увека в XV-XVII столетиях располагался ее весьма значительный по размерам некрополь, где могли встретиться мусульманские, христианские, а также погребения иных вероисповеданий, имеет под собой более весомые аргументы.
Возможно, аналогичные погребения есть и на плато Шаблихи, исходя из однотипности захоронений с заплечиками под древесными щитами. Отличие последних лишь в заметно более небрежном исполнении, чем их аналогов по 8-ому Увекскому проезду, если отталкиваться от видимых расхождений в размерах плах и досок “щита” отдельно взятых погребений, отсутствию дощатых облицовок нижних камер (приведены в публикации А.А.Евтеева, Д.А.Кубанкина, 2009, с. 130-135, 148-151; отмечены личными наблюдениями автора за раскопками археологического отряда Саратовского областного музея краеведения под руководством Д.А.Кубанкина в 2005-2006 гг.).
Казачество долгое время играло одну из ключевых ролей в Поволжье, однако не всегда лояльно относилось к Московскому государству. Это наглядно демонстрирует известная грамота Ивана Грозного Строгоновым от 16 ноября 1582 года: «…Волских атаманов к себе призвав, воров, наняли в свои остроги без нашего указу, а те атаманы и казаки преж того ссорили нас с нагайскою ордою, послов нагайских на Волге на перевозах побивали и ордобазарцев грабили и побивали” (Лишин А.А., 1891, с. 2, 3). Потому казацкие городки относительно редко попадают в документы Москвы (и то чаще при репрессивных, карательных мерах). Увекский перевоз через Волгу, известный с древнейших времен, естественным образом стал одним из узловых пунктов системы расселения казаков на Великом Волжском пути. Поэтому внимательное целенаправленное профессиональное изучение раннего казацкого некрополя на Увеке смогло бы, вероятно, не только более четко оконтурить его пространственно-временные границы, но и приоткрыть пока неведомые страницы истории Отечества.
Литература
Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. Л., 1937.
Баллод Ф.В. Приволжские «Помпеи». М.-Пг., 1923.
Евтеев А.А., Кубанкин Д.А. Археологические раскопки северо-западного некрополя Увекского городища в 2005-2007 гг. // Археологическое наследие Саратовского края. Саратов, 2009. Вып. 9.
Книга Большому Чертежу. М.- Л., 1950.
Кротков А.А. Увек-Саратовский по данным истории и археологии // Поволжский край: Саратов, 2005. Вып. 12.
Кубанкин Д.А. Погребальные памятники Увекского городища // АВЕС. Саратов, 2006. Вып. 4.
Лишин А.А. Акты, относящиеся к истории Войска Донского. Новочеркасск, 1891. Т. 1.
Сингатулин Р.А. Охранно-спасательные работы на территории Увекского городища в 2005 г. // Археологическое наследие Саратовского края. Саратов, 2008. Вып. 8.
Археологическое наследие Саратовского края. Вып. 10. 2012. К оглавлению