Автор Юдин А.И.
До начала 80-х годов прошлого века неолитическая и энеолитическая эпохи Нижнего Поволжья были слабо исследованы. Но в последующие десятилетия здесь были выявлены эталонные памятники, представившие весь спектр культур от раннего неолита до позднего энеолита. За последние три десятилетия исследован ряд уникальных памятников, которые предстояло распределить по культурно-хронологической шкале, выявить их внутреннюю соподчиненность и определить место в системе неолита- энеолита Восточной Европы. Такие памятники как Варфоломеевская стоянка, поселение Джангар, стоянки Каир-Шак I и III, Тентексор, Кара-Худук, поселения Кумыска и Пшеничное, а также Хвалынский I и II могильники, Хлопковский могильник предоставили исключительные возможности для реконструкции культурно-исторических процессов в степной европейской зоне.
Новые материалы рассматривались в последние десятилетия прошлого века рядом исследователей по хронологической вертикали и по горизонтали в сравнении с сопредельными регионами; были созданы региональные периодизации и предложена общая периодизация для нижневолжского региона. Локальные схемы культурогенеза созданы для неолита Северо-Западного Прикаспия (Кольцов П.М., 1987), неолита и энеолита степного Поволжья (Юдин А.И., 1995), неолита и энеолита Северного Прикаспия (Барынкин П.П., 1992; Козин Е.В., 2002). Предложены и скорректированы общие схемы культурно-исторический эволюции населения Среднего и Нижнего Поволжья в неолите и энеолите (Васильев И.Б., 1981; Васильев И.Б., Выборнов А.А., 1988; Vasiliev I., Vybornov A., 1998).
Полученный новый археологический материал сразу вызвал ряд дискуссий по широкому кругу вопросов, охватывающих практически все сферы истории, культуры и генезиса населения Нижнего Поволжья. В настоящее время количество и качество источников позволяют перейти от археологической интерпретации памятников археологии (определения их хронологии и места в системе археологических культур и общностей) к следующему уровню – культурно-исторической интерпретации, то есть реконструкции общей картины и закономерностей культурно-исторических процессов Нижнего Поволжья в неолите и энеолите.
Культурно-исторические процессы, происходящие на протяжении неолита–энеолита теснейшим образом связаны с процессами культурогенеза. Культурогенез как процесс постоянного порождения новых культурных форм и систем не являлся однократным событием в рассматриваемое время. Сложные и изменчивые условия существования населения Нижневолжского региона вызывали необходимость адаптации к меняющимся условиям их существования путем выработки новых форм (технологий и продуктов) деятельности и социального взаимодействия.
Неолит и энеолит – это две тесно связанные эпохи, граница между которыми достаточно условна и целиком зависит от избранных критериев оценки культурно- исторического процесса. При наличии комплекса признаков, определяющих неолит как самостоятельную эпоху в развитии человечества, ведущим критерием в определении нижней границы неолита остается время появления керамики. Финал неолита определяется временем распространения медных изделий и сопутствующих им признаков, причем медные изделия могут отсутствовать и тогда определяющим становится именно появление комплекса новых археологических признаков, «которые отражают явления, связанные с использованием меди: переоценка видов труда и самих изделий, новые культовые представления и ритуалы, культурные переориентации, новые формы межплеменных и межэтнических контактов и т.д.» (Васильев И.Б., Синюк А.Т., 1985, с. 5). Прикаспийская раннеэнеолитическая культура, в материалах которой металл пока не известен, в данной работе характеризуется именно на основе комплекса новых археологических признаков.
Переход от неолита к энеолиту не является глобальным и одновременным явлением: неолитические памятники и энеолитические какое-то время сосуществуют. В связи с сосуществованием памятников, которые в культурологическом плане относятся к разным эпохам, следует оговорить использование термина «нео-энеолитический». Данный термин обычно используется для определения всего хронологического интервала от начала неолита до конца энеолита, но он также применяется в более узком смысле при описании периода сосуществования неолитических и энеолитических памятников.
В настоящий момент мы располагаем надежными данными о существовании на территории Нижнего Поволжья неолитической культурной общности, включающей, как минимум, три самостоятельные археологические культуры: сероглазовскую, джангарскую и орловскую (рис. 1). Под термином «культурная общность» понимается традиционное уже определение культурных объединений родственных этносов, предложенное А.Д.Пряхиным для культур эпохи бронзы (Пряхин А.Д., 1982, с. 3-4) и использованное в дальнейшем А.Т.Синюком уже для культур неолитического времени (Синюк А.Т., 1986, с. 14-15). Соответственно, более крупная таксономическая единица – культурно- историческая область, объединяющая культуры не связанные общим этническим происхождением. В данной работе термин «культурно-историческая область» используется при исследовании раннеэнеолитических культур мариупольской культурно-исторической области, территориальные рамки которой значительно превосходят границы Нижнего Поволжья.
Сероглазовская неолитическая культура локализуется в песках Северного Прикаспия. На раннем этапе она представлена памятниками типа Кугат 4 и Кулагайси (памятники кугатского типа), на среднем – памятниками каиршакского типа, на позднем тентексорского (Козин Е.В., 2002).
Материалы местонахождений Кугат 4 и Кулагайси-южное немногочисленны по сравнению с другими неолитическими памятниками региона; в комплексах каменных изделий явственно прослеживаются мезолитические традиции: пластинчатость (78- 80%), микролитичность, использование притупляющей ретуши со стороны спинки и идентичного сырья. С другой стороны, наличие новых типов орудий, не известных в мезолите – высоких симметричных трапеций, ножей, скребел, некоторых типов скребков и керамики показывают на связь с более поздними каиршакскими памятниками. На первом месте по количеству стоят геометрические микролиты-вкладыши: низкие сегменты, симметричные трапеции, параллелограммы. Округлодонная керамика орнаментирована наколом и прочерком, в тесте глины содержится растительная и раковинная примесь. Несколько фрагментов орнаментированы сочетанием прочерка и отдельных наколов – манере, характерной для последующего каиршакского этапа (Козин Е.В., Комаров А.М., 1989, с. 6-18).
Средний этап сероглазовской культуры представлен памятниками каиршакского типа. Наиболее представительные материалы получены на стоянках Каир-Шак I и III (Выборнов А.А., Козин Е.В., 1988; Васильев И.Б., Выборнов А.А., Козин Е.В., 1989). В керамических комплексах прослеживается развитие кугатских традиций. По форме сосуды распределяются на две группы с двумя вариантами каждая: баночные (открытые и закрытые); профилированные (слабо и сильно). Большинство сосудов украшалось прочерком с дополнением редких наколов (71%). Орнамент геометричен, простейшие ком- позиции – это горизонтальные ряды прочерка, наколов или их сочетание. Сложные орнаменты включают ромбы, треугольники, шевроны. Сосуды плоскодонны, в тесте глины отмечены толченая раковина и растительная примесь. Отдельные композиции находят прямые аналогии на Варфоломеевке и Джангаре. Основным типом заготовки для каменных орудий являлись пластины. Вместе с пластинчатыми отщепами они составляют более 60% коллекции. Среди орудий преобладают различные типы скребков. Геометрические микролиты (сегменты, трапеции, треугольники) занимают второе место по численности. Для каиршакских памятников отмечается культурная преемственность с кугатскими в приемах расщепления кремня, технике вторичной обработки, наборе геометрических микролитов, формах и технике орнаментации керамики.
Поздний неолит представлен стоянками Тентексор, Жекалган 1 и Качкар-стау, а также отдельными находками керамики в р-не ст.Досанг. Керамика разделяется на две группы: профилированные сосуды и сосуды баночной формы. Керамика украшена наколом, в том числе 77% в технике отступающего накола. Орнамент геометричен, композиции разнообразны – от сочетания рядов зигзагов и линий, характерных для всей нижневолжской общности, до сложных композиций из прямоугольников, ромбов, различных видов меандров. В тесте глины имеется примесь толченой раковины и растительных остатков. Из каменных орудий наиболее многочисленную группу составляют скребки. Затем идут геометрические микролиты – трапеции со струганной спинкой, которые на более ранних памятниках не встречались. Тентексорские памятники наследуют культурные традиции каиршакских, особенно наглядно это проявляется в керамике. Несмотря на изменения в технике нанесения орнамента, когда прочерк с одиночными наколами заменяется отступающим наколом, орнаментальные композиции остаются сопоставимыми и узнаваемыми. Аналогичная картина наблюдается и севернее, на орловских материалах, где в позднем неолите увеличивается доля накольчатого орнамента. Среди каменных изделий также заметно эволюционное развитие, вектор которого совпадает с другими культурами нижневолжской общности: среди первичных заготовок начинают преобладать отщепы, увеличивается средний размер пластин, среди геометрических микролитов доминируют трапеции со струганной спинкой (Васильев И.Б., Выборнов А.А., Козин Е.В., 1986).
Генезис неолитических памятников Северного Прикаспия не отличается принципиальным образом от развития стоянок орловской и джангарской культур и представляется, что точка зрения Е.В.Козина на неолит Северного Прикаспия, как поступательное развитие одной сероглазовской культуры, является наиболее обоснованной.
Джангарская неолитическая культура Северо-Западного Прикаспия также представлена тремя этапами: ранний неолит – памятники типа Ту-Бузгу-Худук I; средний неолит – два нижних слоя стоянки Джангар; поздний неолит – верхний стой Джангара и стоянка Ту-Бузгу-Худук II (Кольцов П.М., 1987).
На раннем этапе джангарской культуры плоскодонные сосуды сочетаются с остродонными, в тесте глины отмечена примесь песка и органики. По форме сосуды распределяются на две группы – прямостенные и с прикрытым устьем. Орнамент (прямая линия, зигзаг, треугольник) выполнен треугольными или овальными наколами. Керамика и орудия из камня находят близкие аналогии в нижнем слое поселения Джангар. Набор категорий каменных орудий разнообразен. Это скребки различных типов, резцы, ножи, острия, ранние типы пластинчатых наконечников стрел, пластины с притупленным краем или косоусеченным концом. Для последних изделий автор раскопок отмечает их архаичность и сопоставляет с мезолитическими и ранненеолитическими памятниками Кавказа и Закавказья. Из микролитов найдены трапеции, сегмент и прямоугольники (Кольцов П.М., 1989).
Керамика среднего неолита из двух нижних слоев Джангара по форме распределяется на три основные группы: прямостенная, прикрытая и слегка профилированная.
Вся керамика, за исключением одного чашевидного сосуда с округлым дном, плоскодонная. Две трети сосудов орнаментированы наколом, остальные – прочерком в сочетании с крупными одиночными наколами. Наиболее распространены орнаментальные композиции из прямых линий, зигзага; встречаются геометрические фигуры. Фрагменты сосудов, украшенных прочерком в сочетании с наколами, аналогичны керамике каиршакского типа. Остальные орнаментальные композиции находят полные аналогии в нижнем слое Варфоломеевской стоянки. Для каменных изделий характерна пластинчатость и микролитичность. Орудийный комплекс включает скребки, пластины с ретушью, ножи, скребла, скобели, острия, наконечники стрел, пластины со скошенным концом, геометрические микролиты: сегменты с лицевой и двусторонней ретушью, трапеции высокой и низкой форм, прямоугольники.
На позднем этапе керамика в подавляющей массе сохраняет предыдущие технико-типологические показатели. Изредка в орнаментации появляется гребенка, отмечены сосуды с наплывом по внутренней стороне венчика, но они менее выражены, чем на поздней орловской керамике, и сопоставимы с керамикой слоя 2 Б Варфоломеевки. Орнаментальные композиции намного разнообразнее, чем в предыдущих слоях; получают широкое распространение шеврон, сотовый орнамент, плетенка. В орудийном комплексе поздней джангарсой культуры традиционно преобладают скребки различных типов, микролиты представлены сегментами и трапециями, в т.ч. и со струганной спинкой, которые ранее не встречались.
Каменный технокомплекс подвержен общим хронологическим закономерностям развития неолитических памятников Нижнего Поволжья: происходит увеличение доли отщеповой техники – от 25% в нижнем слое Джангара до почти 51% в верхнем; к позднему этапу обедняется набор микролитов. Керамический комплекс также подвержен общестадиальным изменениям: уменьшается количество прямостенных сосудов от 60% в нижнем слое до 35% в верхнем и увеличивается доля профилированной керамики с 16% до 32,5% (Кольцов П.М., 1988; Он же, 2005).
Для понимания культурно-исторического процесса в Нижнем Поволжье огромное значение имеет Варфоломеевская стоянка (Юдин А.И., 2004), на материалах которой выделена орловская неолитическая культура. Стратифицированные комплексы стоянки предоставили уникальную возможность проследить культурную эволюцию поволжского населения от среднего неолита до раннего энеолита и определить или уточнить культурно-хронологические позиции большинства известных ранее стоянок.
Керамика стоянки представлена четырьмя формами: прямостенная; с прикрытым устьем; слабопрофилированная и чашевидная. Большая часть орнаментальных композиций, отмеченных в нижнем слое, продолжает встречаться на последующих этапах функционирования стоянки. Вся керамика имеет примесь толченой раковины в тесте глины, орнамент наносился прочерком и наколом. Техника обработки камня также не претерпевает принципиальных изменений на разных этапах. Орудия микролитичны, преобладает пластинчатая техника расщепления.
Одновременно прослеживаются и стадиальные изменения. Для керамики, в первую очередь, это изменения в технике нанесения орнамента, когда от нижнего слоя к верхнему уменьшается доля прочерченной керамики (от 33 % до 12 %) за счет увеличения накольчатой; на 12% керамики верхнего слоя отмечен элемент орнамента в виде волнистой линии, часто встречаемый уже в энеолите. Во-вторых, происходят изменения формы сосудов: в слое 2 Б у 7 % сосудов с прикрытым устьем на внутренней стороне венчика появляется наплыв, очень часто орнаментированный. В слое 2 А таких сосудов уже 32 %. В верхнем слое увеличивается количество профилированной керамики и появляются сосуды с воротничками.
Изменения в комплексе каменных орудий наиболее ярко видны на геометрических микролитах. В нижнем слое обнаружены сегменты и трапеции. В слоях 2 Б и 2 А – сегменты и трапеции со струганной спинкой. В слое 2 А на части трапеций появляется дополнительная подработка по боковым сторонам. В верхнем слое увеличиваются размеры трапеций со струганной спинкой, а сегменты единичны.
Памятники орловской культуры локализуются в степной зоне: стоянки Кушумская (р. Б.Узень), Кумыска. Максимовка, Савинка, Борсы (все – на р.Торгун), Бубенцы (р. Мерекень), Вавилово 2 (р.Деркул), Рахинка (р. Ахтуба) в Заволжье и стоянки Орловская, Лагутинская, Пятиморская, Задоно-Авиловская, Качалино 1 в Волго-Донском междуречье.
Нижневолжская культурная общность эпохи неолита. Рассмотренные выше материалы трех степных неолитических культур с накольчато-прочерченной керамикой свидетельствуют об их принадлежности к одному культурному кругу. Неолитические культуры характеризуются рядом общих черт: плоскодонная керамика с накольчато- прочерченной орнаментацией и примесью толченой ракушки в тесте глины, микропластинчатая кремневая индустрия, широкое использование геометрических микролитов. Исследователи, проводившие изыскания в регионе, по-разному называют общность культур, сложившуюся здесь в позднем каменном веке: нижневолжская культурная область с накольчато-прочерченной керамикой (Васильев И.Б, Выборнов А.А., 1988), северокаспийский культурный очаг или ареал (Амирханов Х.А., 1990), северокаспийская культурно-историческая область (Кольцов П.М., 1987). Представляется наиболее удач- ным первое определение – нижневолжская культурная область, так как географически это более широкий ареал, чем собственно Северный Прикаспий и более точно отражает территорию распространения неолитической общности. Более высокий таксономический ранг этих культур – именно общность, а не область, так как все три культуры несомненно обладают признаками единого происхождения, их развитие было подвергнуто общим закономерностям и хорошо прослеживаются следы их культурного взаимодействия. Только крайние северо-западные лесостепные районы Нижнего Поволжья не входят в зону распространения нижневолжской культурной общности и развиваются под сильным воздействием племен лесного круга.
Сложение нижневолжской культурной общности происходило на местной мезолитической основе, но памятники этого времени, особенно в степной зоне Поволжья, немногочисленны. К раннемезолитическим относится стоянка Ураков Бугор на севере Волгоградского Правобережья. Мезолитический слой по геологическим данным и палеопочвенным анализам относится к началу голоцена. Для нижней части слоя получена радиоуглеродная дата: 10480+-680 л.н. (ЛЕ 4819). Орудийный набор невыразителен. 94% находок – из местного кварцита, остальные кремневые. Среди нуклеусов и орудий процент кремневых значительно выше: 60% скребков и скребел на отщепах, 27% пластин, 22% нуклеусов для снятия пластин (Дремов И.И., 2001). Геометрические микролиты отсутствуют, как и вторичная обработка на пластинах. Комплекс находок мезолитической стоянки Новотулка-2 в степном Заволжье (Мельник В.И., 1979; Галкин Л.Л. и др., 1979) включает орудия, которые обнаруживают самую общую близость с каменными изделиями из нижнего слоя Варфоломеевской стоянки.
Более определенные истоки местного неолита выявлены в мезолите Прикаспия, памятники которого изучены значительно полнее. В Северном Прикаспии известны жекалганская мезолитическая культура и истайская культурная группа, объединяемые в рамках сероглазовской индустриальной традиции. Жекалганские памятники имеют более ранний возраст, но какое-то время обе культурные группы сосуществуют. Развитие обеих групп укладывается в VIII-VI тыс. до н.э. (развитой и поздний мезолит кругокаспийской области), а их происхождение предположительно связывается с кавказско-переднеазиатской областью (Комаров А.М., 2000).
Ранний неолит Северного Прикаспия формировался на двойной субстрактной основе – жекалганской и истайской при преобладающей роли последней. Для неолита Северо-Западного Прикаспия также отмечается местная мезолитическая подоснова на основании сопоставления каменных орудий стоянки Харба со стоянкой Ту-Бузгу-Худук I и нижним слоем Джангара (Кольцов П.М., 1988; Васильев И.Б., Выборнов А.А., Комаров А.М., 1991). Вероятно, неолит степной зоны также складывался на местной основе. Подтверждением этому может служить обнаружение истайских материалов в низовьях Узеней, приблизительно в 200 км юго-восточнее Варфоломеевки. Мезолитические комплексы стоянок Сарайдин I, III, Миндали III, IV включают ряд категорий каменных предметов, имеющихся в нижнем слое Варфоломеевки: сегменты, трапеции, выемчатые скобели, сечения пластин с брюшковой ретушью и др. (Ластовский А.А., Комаров А.М., 1988; Васильев И.Б., Выборнов А.А., Комаров А.М., 1991).
Периодизация и хронология нижневолжской неолитической культурной общности. Периодизация основана на сравнительной характеристике технико- типологических признаков керамики и каменных орудий, подверженных общим тен- денциям развития. Культурно-хронологические комплексы всех трех культур убедительно синхронизируются на разных этапах неолитической эпохи, что облегчает определение абсолютного возраста комплексов, не имеющих радиоуглеродных дат. Начало формирования нижневолжской общности относится к раннему этапу неолита на юге Нижнего Поволжья, где материалы типа Кугат-Кулагайси и Ту-Бузгу-Худук показывают автохтонный характер местного неолита и его генетическую связь с мезолитом. Абсолютных дат нет, но, учитывая, что они предшествуют каиршакским стоянкам и нижнему слою Варфоломеевки, время их существования не может быть позднее первой четверти VI тыс. до н.э.
На этапе среднего неолита прослеживается максимальное количество общих черт между памятниками региона. Основываясь на синхронизации нижнего слоя Варфоломеевки (6980+-200 л.н.) со стоянками Каир-Шак III (6950+-100 л.н. и 6720+-80 л.н.) и 3 и 2 слоями Джангара и, учитывая две более поздние даты слоя 2 Б Варфоломеевки, средненеолитический этап нижневолжской общности можно датировать в пределах перв. пол. V тыс. до н.э. Калиброванные даты намного удревняют время среднего неолита. Для Варфоломеевки это 5801+-172 л. до н.э., а для стоянки Каир-Шак III – 5722+-161 и 5579+-69 л. до н.э. или перв. пол. VI тыс. до н.э. Синхронность Каир-Шака III и нижнего слоя Варфоломеевки подтверждается совпадением состава палинологических комплексов (по данным Е.А.Спиридоновой).
Поздний неолит в орловской культуре представлен двумя хронологическими горизонтами Варфоломевской стоянки, соотносимых с литологическими слоями 2 Б и 2 А; в джангарской культуре – верхним слоем Джангара и стоянкой Ту-Бузгу-Худук 2, а в сероглазовской – стоянками Тентексор-1, Же-калган 1 и др. Только на Варфоломеевской стоянке поздний неолит четко подразделяется на два хронологических этапа с характерными чертами отличий в материальных комплексах.
К первому этапу позднего неолита относятся материалы слоя 2 Б Варфоломеевки, стоянок Вавилово 2, Лагутинская, Пятиморских, Борсы, верхнего слоя Джангара. Две радиоуглеродные даты для слоя 2 Б указывают на втор. пол. V тыс. до н.э. (6090+-160 и 6400+-230 л.н.) или посл. четв. VI тыс. до н.э. в калиброванном значении (5285+-223 и 5020+-180 BC Cal). Представляется, что синхронизация 2 Б Варфоломеевки с Джангаром будет выглядеть следующим образом: слой 2 Б Варфоломеевки частично синхронен слою 2 на Джангаре и частично верхнему слою, что подтверждается радиоуглеродной датой слоя 2 Джангара: 6100+-70 л.н. или 5065+-126 BC Cal.
Ко второму этапу позднего неолита относятся слой 2А Варфоломеевки, стоянки Орловка, Рахинка, Задоно-Авиловская, Качалино, Тентексор, верхний слой Джангара.
На этом этапе развития нижневолжская общность достигает пика своего развития, что, в первую очередь, проявилось в увеличении количества памятников. На Варфоломеевской стоянке расширилась площадь памятника, усилилась насыщенность культурных отложений артефактами. Встречен первый металлический предмет – медная пластина – и отмечено начало формирования производящего хозяйства. Начинают складываться основные черты прикаспийской энеолитической культуры.
Для слоя 2 А получена серия из четырех дат в интервале 5430+60 – 5220+-50 л.н. или 4351-4237 – 4214-3991 BC Cal, т.е., третья четв. V тыс. до н.э. – рубеж V-IV тыс. до н.э. Калиброванное значение даты верхнего слоя Джангара (4770+-92 л. до н.э.) указывает на более раннее прекращение его функционирования, что хорошо иллюстрируется материальным комплексом, в котором отсутствуют позднейшие черты неолита, отмеченные в слое 2А Варфоломеевки. Поздненеолитическая стоянка Тентексор синхронизируется со слоем 2 А Варфоломеевки, как по материалам, так и по радиоуглеродной дате – 5550+150 л.н. или 4326+165 BC Cal.
Хозяйство и быт населения нижневолжской общности эпохи неолита. У населения культур нижневолжской общности сформировались несколько различные хозяйственные уклады в зависимости от природно-климатических факторов регионов. Население прикаспийских районов проживало в более суровых климатических условиях с периодическим наступлением неблагоприятных периодов. Племена степной зоны обитали в более стабильных природно-климатических условиях, что, несомненно, благо- приятно сказывалось на развитии хозяйства.
Хозяйственная деятельность племен сероглазовской культуры была жестко детерминирована экологическими условиями занимаемых ими полупустыных и пустынных районов. В отличие от населения северной степной зоны, практиковавшего комплексное присваивающее хозяйство, здесь сложилось специализированное охотничье хозяйство. Основу хозяйства составляла охота на копытных, главным образом, кулана, а также благородного оленя и сайги (Кузьмина И.Е., 1988). Костные остатки других животных (тур, лошадь, волк, корсак) колеблются в пределах 3,5-8,5%, причем тур и лошадь появляются только на позднем, тентексорском этапе.
Хозяйственно-культурный тип джангарской культуры близок к сероглазовскому. Анализ состава костных остатков с поселения Джангар показывает наличие специализированной охоты на сайгу, число особей которой составляет более 50% от всех копытных. Обнаружены кости кулана, газели, лошади, быка, благородного оленя. В небольших количествах присутствуют кости кабана, лисы, корсака, собаки, зайца. Совершенно отсутствуют кости птиц и рыб (Кольцов П.М., 1987).
Наиболее полные данные о хозяйстве неолитического населения получены на Варфоломеевской стояке. Основой экономического уклада являлись охота и рыболовство на среднем и первом этапе позднего неолита. На втором этапе позднего неолита (приблизительно с сер. V тыс. до н.э.) начинается формирование производящего хозяйства – скотоводства.
Большинство костных остатков приходится на степные стадные животные. Определены кости лошади (31% от общего числа копытных), сайги (29%), тура или бизона (20%), кулана (17%) и благородного оленя (3%). Была распространена охота на птицу: уток, гусей, крякв, нырков, чирков, а также тетеревов и белую куропатку. Определены кости собаки, волка, лисы, корсака и барсука. Другим важным направлением хозяйства являлось рыболовство. Из домашних производств были наиболее развиты обработка шкур и изготовление керамики. В слое 2 А встречены кости овцы, что фиксирует начало перехода к производящему хозяйству. Появляются кости, определенные И.Е.Кузьминой как “корова или мелкий тур” (7%), то есть идет измельчение стада, характерное для начала одомашнивания. Примечательно, что увеличение количества особей овцы в верхнем слое совпадает с исчезновением остатков всех птиц, кабана, благродного оленя, барсука – они перестают быть объектом охоты в связи с переориентацией хозяйственной деятельности населения в финальном неолите-раннем энеолите.
К вопросу о месте и времени доместикации лошади большинство исследователей относятся довольно осторожно, но сходятся во мнении об автохтонности этого процесса в пределах (или разных регионах) степной и лесостепной зон Юго-Восточной Европы. Нижнее Поволжье принадлежало к числу регионов, где была одомашнена лошадь, и начало процесса доместикации отражено в материалах Варфоломеевской стоянки (Юдин А.И., 2003а).
О быте неолитического населения можно судить по характеру жилья. На Варфоломеевской стоянке получены наиболее полные данные о жилых постройках. Жилища имели прямоугольную или близкую к ней форму и округлые углы. Тип жилища – полуземлянка, заглубленная в грунт до одного метра. Жилища были многокамерными, с расположением полов на разных уровнях. Ширина котлованов 6 и 8 м, максимальная сохранившаяся длина 11 м. Ямки от столбов, поддерживавших кровлю, располагались по краям котлованов и по дну – по осевой линии. В центральной части жилищ находились округлые очаги, плавно заглубленные в пол. Часто вокруг очагов по периметру расположены столбовые ямки, что свидетельствует о существовании особого «светового фонаря», когда часть крыши жилища над очагом была приподнята, а в образовав- шийся зазор проникал свет и выходил дым. Очагов в жилище всегда несколько.
Две стенки одного жилища сгорели, что позволило детально ознакомиться с конструкцией стен: по периметру котлована вкапывались столбы и более тонкие жерди, которые затем переплетались камышом и обмазывались с двух сторон глиной. С внутренней стороны стены жилища были окрашены, как и земляной пол, красной или розовой охрой. Вдоль стенок котлованов в полу были устроены глубокие и обширные хозяйственные ямы, в которых обнаружены наиболее интересные находки. Кровля неолитических построек также обмазывалась глиной. Сохранившаяся часть полуземлянки Орловской стоянки аналогична Варфоломеевским. На сероглазовской стоянке Тентексор обнаружено три жилища, одно из них было двухкамерным. На стоянке Джангар обнаружены остатки двух жилищ, в отличие от орловских и серглазовских, наземной конструкции. Они имели овальную форму, несколько очагов и хозяйственных ям.
Неолитическое искусство. Искусство населения Нижнего Поволжья представлено, в основном, находками предметов декоративно-прикладного искусства с Варфоломеевской стоянки. На стоянке обнаружена мелкая антропоморфная и зооморфная пластика; орнаментированные орудия труда из кости и камня; костяные поделки и украшения; украшения из ископаемых раковин; керамика с изысканным геометрическим орнаментом. Наиболее ярко художественные дарования неолитического человека проявились в искусстве обработки и орнаментации кости (украшения и орудия для работы с кожей и керамикой). Неолитические мастера Варфоломеевской стоянки составляли сложные геометрические композиции и выработали свой выразительный стиль.
Антропоморфная скульптура представлена мелкой пластикой из путовых костей лошади. Аналогичные находки встречаются в степной и лесостепной зоне Евразии на неолитических стоянках (Ракушечный Яр, Виловатовская), а также энеолитических памятниках Заволжья (Алтата) и Северного Казахстана (Ботай, Кожай I). Долгое время назначение этих предметов оставалось неясным и только после изучения Варфоломеев- ской серии с несколько большей детализацией изображений (Килейников В.В., Юдин А.И., 1993), мы можем говорить о том, что это стилизованные статуэтки, схематично изображающие женщину. Эти статуэтки, вероятно, являются отражением женского культа, сложившегося еще в верхнем палеолите. Условный и схематичный принцип изображения женщины в последующие за палеолитом эпохи реализовывался по-разному в зависимости от местных культурных традиций: из рога и камня у лесных охотников, из глины у земледельцев и из путовых костей у первых скотоводов степей Евразии. Мелкая скульптурная пластика также представлена тремя фигурками лошадей, выполненных на тонкопластинчатых костях. Эти фигурки показывают истоки сложения искусства раннего энеолита и их ближайшие аналогии обнаруживаются в энеолитических могильниках Съезжее и Липовый Овраг.
Расцвет искусства пришелся на поздний неолит (слой 2А) и совпал со временем складывания производящего хозяйства и максимальной активизацией хозяйственной деятельности. Традиционно считалось, что искусство степных народов на протяжении длительного времени носило исключительно орнаментальный характер, но мелкая зоо- и антропоморфная костяная пластика нижневолжских памятников неолитического времени позволяет предполагать широкое бытование изобразительных видов искусства на материалах, которые не сохранились в культурном слое (Юдин А.И., 2003б; Он же, 2003в).
Нижневолжская культурная общность в системе неолита Евразии. В неолитическую эпоху на территории Нижнего Поволжья сформировалась культурная общность, включающая орловскую, джангарскую и сероглазовскую культуры. В силу расположения в более благоприятном природно-климатическом поясе орловское население сыграло определяющую роль в развитии нижневолжской культурной общности, просуществовало до конца неолитической эпохи и послужило субстратом при формировании раннеэнеолитических культур мариупольского круга в Поволжье.
Сравнивая неолитические памятники волго-уральской культуры развитого и позднего периода с орловскими, сразу обращаешь внимание на преобладание традиции гребенчатой орнаментации керамики в волго-уральских комплексах, а группа накольчатой керамики по технико-типологическим признакам практически полностью соответствует орловской. Это относится к орнаментам, технике их нанесения, примесям в глине, характеру оформления внешней поверхности и срезов венчиков. Наиболее ярко эти проявления отмечаются во II гр. керамики Ивановского поселения и во II гр. керамики Виловатовской стоянки. Ранее высказывалось мнение, что южные импульсы исходили от каиршакского и тентексорского населения Северного Прикаспия, ракушечноярской культуры Нижнего Дона, неолитических племен Калмыкии и степного Заволжья (Мор- гунова Н.Л., 1995). После исследования Варфоломеевской стоянки, становится несомненным, что появление накольчато-прочерченной керамики в лесостепи следует связывать, в первую очередь, с орловской культурой, непосредственно граничащей с волго-уральской. Практически до конца неолита связи двух культур – орловской и волго- уральской – оставались однонаправленными: с юга на север. Никаких лесостепных влияний до эпохи позднего неолита–раннего энеолита в степи не отмечено. Совершенно обратная картина наблюдается в раннем энеолите, когда в заволжской степи происходит резкая смена накольчатой керамики гребенчатой, причем теперь уже степная керамика по орнаментации идентична поздней гребенчатой волго-уральской. Все это показывает, что в неолитическую эпоху периодически происходило активное перемещение степного, а в раннем энеолите и лесостепного населения.
Население волго-уральской (средневолжской) культуры, вероятнее всего, также явилось культурным посредником по передаче степных традиций в Зауралье. Только этим можно объяснить ряд параллелей, обнаруживаемых в кошкинской и боборыкин- ской культурах. К.В. Сальников еще в начале 60-х гг. прошлого века первым отметил немногочисленные тогда нижневолжские аналогии для неолита Зауралья.
Аналогичные процессы контактов и взаимопроникновений давно отмечены для лесных районов Зауралья, Приуралья и Поволжья, откуда протягивается цепочка культур с накольчатой керамикой к среднедонской культуре и культурам днепро-донецкой общности. Впрочем, ряд исследователей не исключает и прямую инфильтрацию населения Северного Прикаспия в Среднее Зауралье (Ковалева В.Т., 1999; Косинская Л.Л., 1999).
При сравнении нижневолжского неолита с нижнедонским (ракушечноярская культура) обнаруживается столько общих черт, что вполне можно ставить вопрос о каких-то единых корнях при формировании культур. На это обращают внимание все исследователи. И.Б.Васильев и А.А.Выборнов считают, что особенно много общего прослеживается на ранней стадии ракушечноярской культуры и прикаспийских неолитических памятников, а также в какой-то степени на последнем этапе (Vasiliev I.B., Vybornov A.A., 1998).
Единство происхождения и сходные пути развития прослеживаются на материалах памятников с наиболее представительными коллекциями: стоянки Варфоломкеевка, Ракушечный Яр и Раздорские 1, 2. Естественно, что черты сходства орловской и ракушечноярской культур в определенной мере напрямую связаны с одинаковой экологической нишей, занимаемой ими, и это приводило к сходным типам хозяйства, орудий и предметов обихода. Тем не менее, совпадение культурных признаков (в керамике, технике обработки камня, погребальном обряде, костяных орудиях и поделках) позволяет предполагать контакты и взаимовлияния на протяжении неолитической эпохи. Не случайно эти культуры одновременно сменяются также близкими по своему облику прикаспийской и нижнедонской культурами в раннем энеолите.
Связующим звеном между ракушечноярской культурой и нижневолжской общностью могут выступать неолитические материалы восточных районов Нижнего Дона, Восточного Приазовья и долины Маныча, которые выделены в отдельный культурный тип памятников. Отмечается их единая генетическая подоснова с древностями Пред- кавказья и Прикаспия, культурная близость с нижневолжской историко-культурной областью (Цыбрий А.В., 2005; Цыбрий В.В., 2005).
В целом степные неолитические культуры Нижнего Поволжья и, в первую очередь орловская, в силу географического расположения постоянно находились в культурном контакте с северными соседями. Нижневолжское население также активно поддерживало контакты с населением в западном и юго-восточном направлениях, что проявилось в комплексах Варфоломеевской и Каиршакских стоянок (сосуды ладьевидной формы, орудия и изделия из шокшинского кварцито-песчаника, нефрита и мела). На позднем этапе культуры отмечены находки из меди, вероятно древнейшие в Поволжье, и кости домашней овцы, что, несомненно, явилось отражением активных контактов с инокультурным населением.
Энеолитические культуры и памятники Нижнего Поволжья (рис. 2).
Памятники прикаспийской культуры. В степной зоне Поволжья и Прикаспии известно свыше трех с половиной десятков памятников, содержащих материалы прикаспийской культуры. Прикаспийские памятники Заволжья располагаются вдоль борта Прикаспийской низменности. Сейчас материалы культуры известны на поселениях Орошаемое, Резвое, Передовое (р. Б.Узень), Кумыска (р.Торгун) и Варфоломеевка (р.М.Узень). Две стоянки с прикаспийским инвентарем – Озинки 1 и Озинки 2 – исследовались в верховьях р.Б.Чалыкла и одна на р.Деркул – Кузнецово 1. Еще два пункта маркируют границы прикаспийской культуры: прикаспийская керамика найдена на размытом Волгоградским водохранилищем Скатовском поселении (самый северный пункт по берегу Волги), а в глубинном Заволжье прикаспийская культура поднялась на север до истоков р.Б.Узень (Кушумская стоянка). В Северном Прикаспии известно бо- лее 20 пунктов нахождений прикаспийских материалов, но только на одном – Курпеже- Молла был обнаружен сохранившийся культурный слой.
Прикаспийская керамика Заволжья и Северного Прикаспия по основным технико-типологическим показателям идентична. Большинство сосудов имеют воротничковый наплыв на венчике, который выражен в различной степени и, иногда, внутренний желобок или ребро. Керамический комплекс включает и безворотничковые сосуды, у которых венчик только слегка отогнут наружу. Принадлежность этих сосудов к одному комплексу подтверждается идентичностью орнаментов.
Для каменных изделий чаще всего использовался кварцит (50-85 %). Основная техника расщепления камня – пластинчатая. Характерная особенность комплексов каменных орудий – сочетание микро- и макротехники.
Население прикаспийской культуры степного Заволжья оставило долговременные поселения, толщина культурного слоя на стоянках достигает 1,4 м. На всех стоянках найдены многочисленные кости животных. Так как в верхнем слое Варфоломеевки определена домашняя фауна, то вполне правомерно предполагать существование производящего хозяйства и на более поздних прикаспийских памятниках (Юдин А.И., 2005). Севернее, в лесостепном Поволжье параллельно развивалась самарская культура мариупольской области, имеющая много идентичных признаков с прикаспийской.
Поселения и грунтовые могильники хвалынской культуры. Исследования трех грунтовых могильников – Хвалынского I, Хвалынского II и Хлопковского (Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И., 1990; Малов Н.М., 1982) предоставили исследователям богатейшую источниковую базу. Исследования Хвалынских могильников вместе с бытовыми памятниками Северного Прикаспия коренным образом изменили наши представления об энеолите региона. На фоне других энеолитических памятников Ниж- него Поволжья Хвалынские I и II могильники содержат необычайно много изделий из меди: кольца, круглые и спиральные подвески, овальные бляшки с отверстиями или пуансонным орнаментом. В Прикаспии исследовано несколько стоянок с хвалынской керамикой и сохранившимся культурным слоем: Кара-Худук (Барынкин П.П., Васильев И.Б., 1988) и Каир-Шак VI (Барынкин П.П., 1989), Комбак-тэ (Васильев И.Б., 2003). На более чем 10 стоянках (Кошалак, Тау-тюбе, Истай, Болхуны, Северный Букей, Шестнадцатая буровая) культурные слои развеяны. Находки на разрушенных могильниках Ак- Жунас, Новый Караузек и Нарым-бай представлены изделиями из камня и раковины, находящими аналогии на Хвалынских могильниках.
В степной зоне хвалынские поселения практически не известны. Небольшая серия хвалынской керамики найдена в энеолитическом слое поселения Кумыска. Отдельные фрагменты хвалынской керамики встречены в глубинном Заволжье на стоянке Алтата и на стоянке Царица I в Правобережье.
Подкурганные энеолитические захоронения. После исследования Хвалынского I могильника исследователи обратили внимание на несколько подкурганных захоронений, в которых прослеживались параллели с хвалынкими. Некоторая часть этих погребений и ранее относилась к энеолитическим или наиболее ранним ямным (Фисенко В.Ф., 1970; Мерперт Н.Я., 1974; Даниленко В.Н., 1974). Материалы Хвалынского I грунтового могильника предоставили возможность к известным ранее энеолитическим подкурганным погребениям добавить ряд новых (Дремов И.И., Юдин А.И., 1992) и охарактеризовать их как энеолитические погребения хвалынско-бережновского типа. В настоящее время в Нижнем Поволжье исследовано 22 энеолитических подкурганных захоронения из 7 курганов и одно дюнное: Бережновка 1, к. 5, п. 22; Бережнока II, к. 9, п. 2, 5, 8-12, 16-21; Ровное, к. 3, п. 5, 11; Энгельс-Анисовка, п. 1; Тарлык, к. 1, п. 6; Политотдельское, к. 12, п. 15, 18; Паницкое, п. 6 и 7; Новопривольное, п. 16.
При сравнении погребального обряда с Хвалынскими и Хлопковским могильниками обнаруживается совпадение по многим признакам. Погребенные лежали скорченно, с вытянутыми или сложенными на животе руками. Ориентировки захоронений, так же, как и подкурганных неустойчивы, но преобладают северо-восточные направления.
Имеются погребения обильно посыпанные охрой, но встречаются и неокрашенные. Находки сосудов в подкурганных захоронениях немногочисленны, по форме и орнаменту они аналогичны хвалынским. Инвентарь подкурганных погребений аналогичен находкам в Хвалынских могильниках, но количество категорий намного меньше. Учитывая аналогии в обряде и погребальном инвентаре, можно говорить о хронологической и культурной близости подкурганных погребений с грунтовыми хвалынскими.
Памятники алтатинского типа названы по эпонимной стоянке Алтата в степном Заволжье (Юдин А.И., 1989). В Заволжье известно 7 памятников алтатинского типа с сохранившимся культурным слоем. Это Алтата и Пшеничное, на которых производились раскопки, стоянки Монахов-I, Петропавловская, Непряхино и Первомайская, где были заложены разведочные шурфы и стоянка Ветелки у плотины Варфоломеевского водохранилища. Последняя обнаружена Ю.А.Лаврушиным при геологическом описании стратиграфии обрывистых берегов р.М.Узень и для нее получена радиоуглеродная дата (4631+-98 л. до н.э.).
Общим признаком для керамики всех памятников является обязательное присутствие на части керамики неолитоидной орнаментации, как степного характера, так и более северного, лесостепного. Принадлежность керамики к одному культурному комплексу всегда подтверждается однородными по составу наборами каменных орудий, которые не расчленяются на неолитические и энеолитические. Основным сырьем служил мелкозернистый кварцит (92-99%). Из кремня выполнялись орудия небольших размеров (скребки и ножи на отщепах, скребки на пластинах, наконечники стрел), типологически не отличающиеся от более массивных кварцитовых. Преобладание отщепной техники – еще одна особенность рассматриваемых комплексов. Орудия на отщепах составляют от 75 % на Первомайской стоянке до 92 % на поселении Пшеничном. Все памятники характеризуются наличием устойчивых наборов нескольких основных категорий орудий на отщепах: скребки, ножи с двусторонней обработкой, наконечники стрел и дротиков, орудия скобляще-режущего типа.
Памятники алтатинского типа локализуются в южной части степной полосы Волго-Уральского междуречья. Несколько памятников на Правобережье Волги – Цари- ца I и II, Латошинка, Каменка 1 – по ряду параметров вполне сопоставимы с алтатинскими стоянками.
Многослойное поселение Кумыска – единственный памятник в Заволжье, на котором обнаружены материалы нескольких энеолитических культур (Юдин А.И., 1999). В нижней части энеолитического слоя залегала прикаспийская керамика с воротничковым оформлением венчика. Основу энеолитического комплекса составляет керамика второй группы. Это банки и слабопрофилированные сосуды, орнаментированные оттисками зубчатого штампа, шагающей гребенкой, полой тростинкой, насечками, коротким трехзубым штампом. Хвалынская керамика третьей группы немного- численна. Сосуды четвертой группы отличаются высоким раструбовидным венчиком, а элементы орнамента почти всегда включают треугольник.
Периодизация и хронология энеолита Нижнего Поволжья. Начало энеолитической эпохи в Нижнем Поволжье – это появление памятников прикаспийской культуры, сложившихся на основе местного неолита. Это время контактов с населением северных, лесостепных районов Поволжья, в результате которых происходит заимствование техники гребенчатой орнаментации керамики. На двух многослойных памятниках – Варфоломеевке и Кумыске – прослеживается процесс эволюции орловской неолитической культуры в раннюю прикаспийскую.
Хронологическое положения прикаспийских стоянок определяется технико- типологическими сопоставлениями материальных комплексов и стратиграфическими наблюдениями. Остается много неясностей относительно хронологического соотношения прикаспийских и хвалынских памятников, вызванных тем, что по С14 определениям хвалынская культура оказывается синхронна слоям позднего неолита, которые перекрываются прикаспийскими материалами. Калиброванные даты для хвалынской культуры в основной массе относятся к перв. пол. V тыс. до н.э., то есть она предшествует поздненеолитическому слою 2 А Варфоломеевки, в котором отмечено начало форми- рования прикаспийской культуры. Длительное сосуществование орловского и хвалынского населения, даже при различной хозяйственной ориентации, все равно нашло бы отражение в материалах памятников. Но этого нет. Материальные свидетельства контактов появляются только на втором этапе самарской культуры в Среднем Поволжье, в степном Поволжье памятники орловской и прикаспийской культур с одной стороны, и хвалынской с другой, не пересекаются, за исключением Кумыски, но там прикаспийская керамика залегает ниже хвалынской.
Есть две противоположные точки зрения на хронологическое соотношение хвалынских и самарских памятников лесостепного Поволжья, Согласно одной из них, съезженский (самарский) и хвалынские комплексы синхронны (Барынкин П.П., 2001) и в качестве доказательства приводится совместное залегание в слоях стоянок хвалынской и плоскдонной неолитической керамики, а на других памятниках – самарской и неолитической. Однако прямыми стратиграфическими наблюдениями полная синхронизация хвалынских и самарских комплексов не подтверждается.
Другая точка зрения, обосновывается данными стратифицированных памятников в сопредельных со Средним Поволжьем регионах (Кумыска, Раздоры, памятники лесостепного Подонья), где известно более раннее отложение слоев с мариупольской керамикой. Об этом говорят и стратиграфические наблюдения на Мариупольском могильнике, где есть основные вытянутые погребения и более поздние впускные скорченные с медными браслетами, соответствующими инвентарю хвалынских могильников (Васильев, 2003).
Нет достоверных данных и о синхронности хвалынских и неолитических сероглазовских комплексов в песках Северного Прикаспия. В Среднем Поволжье сосуществование поздненеолитического и энеолитического населения хорошо документировано, но все контакты в раннем энеолите происходят между самарским и поздненеолитическим камским населением (чернашкинским или левшинским по О.Н.Бадеру), в результате чего в нижнем течении р.Камы, на границе лесной и лесостепной зон появляются памятники русско-азибейского типа (Васильев И.Б., 2003). Появление хвалынской керамики здесь относят ко второму, ивановско-токскому периоду самарской культуры. Таким образом, как в Нижнем Поволжье, так и в Среднем по материалам памятников отмечено параллельное существование мариупольского (прикаспийского и самарского) и поздненеолитического населения, а синхронность неолитических и хвалынских племен предполагается исключительно на основе радиокарбонных определений.
К настоящему времени у большинства исследователей не возникает возражений о полной синхронизации подкурганных (бережновских) погребений с грунтовыми хвалынскими. Бережновские погребения ранее синхронизировались с Трипольем АВ I, что немного позднее хвалынских (Дремов И.И., Юдин А.И., 1992), но, возможно, подкурганный обряд – это всего лишь степная черта и подкурганные захоронения полностью синхронны грунтовым хвалынским в лесостепи.
Совершенно определенно можно говорить о существовании в это время алтатинской линии развития – это маркируется находкой фрагментов хвалынского сосуда в культурном слое Алтаты. Материальный комплекс алтатинских памятников наследует значительно больше черт позднего лесостепного неолита по сравнению с прикаспийским, и дает основания предполагать пришлый характер какой-то части населения, оставившего данные памятники, так как. ряд ранних признаков в алтатинской керамике мог сформироваться только при условии контакта с поздненеолитическим населением.
Подтверждением этому является радиоуглеродная дата, полученная для стоянки Ветёл- ки: 5790+-80 л.н. или 4631+-98 BC Cal. В позднем энеолите алтатинская линия развития представлена поселениями Пшеничное и Первомайское, в керамических комплексах которых появляются поздние черты.
Хронологические рамки позднего энеолита ограничиваются временем появления памятников ямной культуры. Это рубеж IV-III тыс. до н.э. (Телегин Д.Я. и др., 2001) или 3200-3000 лет до н.э. – время раннеямных памятников с репинскими чертами (Три- фонов В.А., 2001). Разрыв во времени между хвалынской и ямной культурами ранее заполнялся стоянками алексеевского типа, репинскими памятниками и подкурганными захоронениями типа Бережновка I 5/22 (Васильев И.Б., 1981). Но алексеевские памяники характеризуют материальную культуру лесостепного, а не степного населения, выразительные репинские памятники в степи неизвестны, а бережновские захоронения в хронологическом и культурном отношении, вероятно, находятся ближе к хвалынским комплексам, чем к ямным.
Проблему хронологического разрыва можно разрешить при привлечении бытовых памятников – стоянок типа Кумыски и Алтаты, которые существовали в позднем энеолите. Трехступенчатая модель культурного процесса в энеолите, предложенная ранее, не отражает существовавшие реалии культурогенеза населения Нижнего Поволжья. Параллельное развитие памятников различной культурной принадлежности указывает пока на два этапа в развитии местного энеолита.
Культурогенез эпохи неолита-энеолита на территории Нижнего Поволжья. Культурогенез автохтонной нижневолжской неолитической общности, продолжился в энеолитическое время. Ранний энеолит степного Заволжья сложился преимущественно на местной основе. Преемственность между орловскими и прикаспийскими материалами наблюдается по большинству культуроопределяющих признаков, и в первую очередь, по ведущему – керамике, эволюция которой прослеживается по материалам Варфоломеевки и Кумыски (Юдин А.И., 1998). Население прикаспийской культуры также унаследовало от предшественников пластинчатую технику расщепления камня, набор категорий каменных орудий (крупные пластины и трапеции, долота, тесла), комплекс украшений (бусы, раковинные пронизки, изображения животных из костяных пластин).
Культурогенез прикаспийской культуры происходил и под влиянием лесостепного населения, что отразилось в смене накольчатой керамики гребенчатой и появлении каменных орудий с двусторонней обработкой – именно эти два инновационных признака отсутствовали в местном неолите. На сопредельных территориях переход к гребенчатой традиции орнаментации керамики происходит достаточно плавно и отмечается повсеместно в поздненеолитическое время. Постепенность не фиксируется только в пределах Нижнего Поволжья, в зонах степи, полупустыни и пустыни. Именно на этой территории в наиболее ярком виде проявился процесс заимствования инноваций с сопредельных территорий. Устанавливаются длительные и взаимовыгодные связи, значительно изменившие культурный облик и хозяйство населения лесного мира, а также обогатившие орудийный набор и керамические комплексы степного населения. Например, лесные орнаментальные композиции проникают через всю степную зону до границы современной степи и полупустыни (Монахов 1 на р.Б.Узень) (Юдин А.И., 1986).
Появление же наиболее характерной черты прикаспийской керамики – воротничка на венчике – не следует связывать с территорией Нижнего или Среднего Дона. На примере Варфоломеевской стоянки хорошо видна эволюция внутреннего наплыва в воротничок по схеме: венчик с внутренним наплывом и орнаментом с обеих сторон венчик с внутренним наплывом, воротничком и орнаментом с обеих сторон венчик с воротничком и орнаментом с обеих сторон венчик с воротничком и орнаментом только с внешней стороны. Состояние источников на данный момент позволяет с большой степенью вероятности говорить о конвергентности возникновения этого признака на территории культур мариупольской области.
Формирование прикаспийской культуры происходило на этапе позднего неолита и практически одновременно с появлением в Нижнем Поволжье памятников других энеолитических культурных ориентаций: хвалынской и алтатинской. Однако основной период развития и функционирования хвалынских и алтатинских памятников пришелся на более позднее время. Подтверждением появления хвалынского населения в Поволжье уже в позднем неолите может служить находка медного изделия на Варфоломеевке стоянке в слое 2 А, но его связь с хвалынским населением пока определяется чисто теоретически, исходя из того, что в Нижнем Поволжье хвалынская культура считается древнейшей металлоносной.
Аналогичная картина характерна для других степных регионов. Параллельное развитие нео- энеолитических памятников на Украине на протяжениии продолжительного отрезка времени (сер.VI-нач. III тыс. до н.э.) предложено называть нео-энеолитической эпохой (Телегин Д.Я. и др., 2001). Такой подход вполне оправдан и для неолитических и раннеэнеолитических памятников Нижнего Поволжья, но в других хронологических рамках.
Если в неолите в Нижнем Поволжье синхронно развивались три культуры, занимавшие в рамках единой общности собственные регионы, то для энеолита характерна значительно более пестрая культурная картина, что объясняется появлением подвижного скотоводческого хозяйства, вызвавшего миграции населения и культурные диффузии. В настоящее время в регионе известны стоянки прикаспийской культуры, памятники алтатинского и алексеевского типов, хвалынские грунтовые могильники, подкурганные погребения ямно-бережновского типа. Очень сложная этнокультурная ситуация зафиксирована на поселении Кумыска, где отмечена керамика четырех культурных типов, в том числе хвалынская. Культурное развитие в этот период проходило в тесной связи с аналогичными процессами лесостепи Поволжья.
Широкие культурные контакты степного населения Нижнего Поволжья прослеживаются, начиная еще с позднего неолита. Керамические комплексы хвалынской культуры отражают взаимодействие с населением Северного Кавказа (Свободное, Самсоновское), а в гребенчатой орнаментации прикаспийской и алтатинской керамики явственно отразилось влияние племен лесного культурного мира. Общеизвестны и еще более показательны связи поволжского населения с культурами степной полосы от Балкан до Урала, устанавливаемые по многочисленному и информативному погребальному инвентарю Хвалынских могильников (Васильев И.Б., 2003).
Памятники алтатинского типа являются результатом слияния автохтонных и пришлых культурных традиций, не только из поволжской лесостепи, но и с территории Нижнего Дона, что маркируется синкретичными комплексами керамики. Начало сложения гибридных гребенчато-накольчатых комплексов алтатинской керамики должно относится к финалу неолита, так как позднее уже не существовало населения-носителя накольчатой керамики. Скорее всего, этот период формирования комплекса алтатинской керамики синхронен второму, ивановско-токскому этапу развития самарской культуры в лесостепи. Финал неолита приходится как раз на конец первого, съезженского этапа самарской культуры, то есть, поздненеолитические и энеолитические памятники какое-то время сосуществуют. Контакты с южными территориями проявились в керамике с отогнутыми желобчатыми венчиками, находящей аналогии на Раздорском I поселении в IV-VII слоях и где с пятого слоя отмечен переход на отщепную технику обработки камня (Кияшко В.Я., 1994), характерную для алтатинских комплексов. Типологические различия в комплексах керамики алтатинских стоянок предполагают их достаточно длительное существование в рамках энеолитической эпохи. Алтатинские памятники, возможно, отражают разновременные этапы «вливаний» инокультурного населения в степь на протяжении энеолита.
Достаточно раннюю хронологическую позицию части алтатинских памятников определяет хвалынская керамика на Алтате и указанная радиоуглеродная дата Ветёлки (4631+98 BC cal), что в целом показывает несколько более ранний возраст по сравнению со вторым этапом позднего неолита (слой 2А Варфоломеевки), для которого калиброванные даты укладываются в промежуток от 4351-4237 л. до н.э. до 4214-3991 л. до н.э.
Проблема происхождения хвалынской культуры представляется более сложной,
так как в местных неолитических и раннеэнеолитических памятниках пока не обнаружены материалы, которые достоверно могли бы являться субстрактной основой для хвалынской культуры. По вопросу о происхождении хвалынской культуры существует, как минимум три точки зрения: хвалынская культура автохтонная и сложилась на основе прикаспийских и самарских памятников мариупольской культурно-исторической области (Васильев И.Б., 1981); карпато-балканское происхождение основных культурных черт (Астафьев А.Е., Баландина Г.В., 1998); юго-восточное происхождение памятников хвалынской культуры (Барынкин П.П., 2001; Горащук И.В., 2003). Первая точка зрения пока не подтверждается в достаточной степени материалами весьма информативных могильников, а также поселений. Вторая точка зрения о западных заимствованиях (и прикаспийских памятниках как отражении западной миграции) опровергается материалами поздних неолитических слоев Варфоломеевки и Кумыски, показывающими сложение прикаспийской культуры на местной неолитической основе при заимствовании части культурных признаков в лесостепи. К настоящему времени наиболее аргументированной представляется точка зрения о юго-восточных, переднеазиатских корнях хвалынской культуры, окончательное сложение которой произошло в степях Нижнего Поволжья.
Этногенез позднеэнеолитического населения Нижнего Поволжья связан с формированием древнеямной культуры раннего бронзового века. Мы не знаем точного механизма сложения ямной культуры, но уже с уверенностью можем назвать пласт памятников, на основе которых произошло сложение древнеямных памятников Нижнего Поволжья. По состоянию источников на настоящий момент представляется, что между хвалынской и ямной культурами на территории Нижнего Поволжья продолжало оставаться автохтонное население, представленное алтатинским и алексеевским культурными типами и памятниками типа Кумыски.
Хронологическое положение хвалынско-бережновских подкурганных погребений может толковаться двояко в плане частичной или полной синхронизации с хвалынскими могильниками. Поселенческие же материалы алтатинских памятников и Кумыски, несомненно заполняют хронологическую лакуну между хвалынскими и ранними ямными памятниками. А.Л.Нечитайло отметила общие культурные черты для энеолитических племен степей юго-восточной Европы (суворовская, новоданиловская, предкавказская и нижневолжская культурные группы). Сходные природно-климатические условия и хозяйственный уклад степных племен выработали близкие типы вещей в облике материальной культуры (Нечитайло А.Л., 2003). Причем отмечается, что при общем сходстве, каждая из культурных групп сохраняет и свои культурные особенности (Нечитайло А.Л., 1996).
Последнее представляется особенно важным в плане понимания появления культур ямной культурно-исторической области с достаточно единым обликом материальной культуры и устойчивым погребальным обрядом на фоне массы разнокультурных памятников позднего степного энеолита. Можно совершенно точно сказать, что европейская степная общность эпохи энеолита подготовила и предопределила как единство, так и вариабельность сменивших ее ямных культур степей Восточной Европы.
Литература
Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И. Хвалынский могильник и его место в энеолите
Восточной Европы // Археология Восточно-Европейской лесостепи. Воронеж, 1979.
Амирханов Х.А. Североприкаспийский регион – специфический очаг мезо-энеолитических
культур // Проблемы древней истории Северного Прикаспия (тез. докл). Куйбышев, 1990.
Астафьев А.Е., Баландина Г.В. Энеолитические памятники хвалынского типа полуострова Мангышлак // Проблемы древней истории Северного Прикаспия. Самара, 1998.
Барынкин П.П. Энеолитический памятник Каир-Шак VI из южной части Волго-Уральского междуречья // Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев, 1989.
Барынкин П.П. Энеолит и ранняя бронза Северного Прикаспия: Автореф. дисс. … канд. ист. на- ук. 07.00.06. М., 1992.
Барынкин П.П. Поволжье и Южное Предуралье в период энеолита (к определению основных характеристик культурных процессов) // XV Уральское археологическое совещание (Тез. докл. междунар. конф.). Оренбург, 2001.
Барынкин П.П., Васильев И.Б. Стоянка Хвалынской энеолитической культуры Кара-Худук в Северном Прикаспии // Археологические культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1988.
Васильев И.Б. Энеолит Поволжья (степь и лесостепь). Куйбышев, 1981.
Васильев И.Б. Хвалынская энеолитическая культура Волго-Уральской степи и лесостепи (некоторые итоги исследования) // Вопросы археологии Поволжья. Самара, 2003.
Васильев И.Б., Выборнов А.А. Неолит Поволжья (степь и лесостепь). Куйбышев, 1988.
Васильев И.Б., Выборнов А.А., Козин Е.В. Поздненеолитическая стоянка Тентексор в Северном
Прикаспии // Древние культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1986.
Васильев И.Б., Выборнов А.А., Козин Е.В. Исследование неолитической стоянки Каир-Шак III // Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев, 1989.
Васильев И.Б., Выборнов А.А., Комаров А.М. Мезолит Северного Прикаспия (итоги и задачи изучения). Препринт. Свердловск-Самара, 1991.
Васильев И.Б., Синюк А.Т. Энеолит Восточно-Европейской лесостепи. Куйбышев, 1985.
Выборнов А.А., Козин Е.В. Неолитическая стоянка Каиршак 1 в Северном Прикаспии // Археологические культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1988.
Галкин Л.Л., Гражданов Ю.Д., Ким М.Г., Мельник В.И., Пятых Г.Г., Хреков А.А. Раскопки на р.
М. Узень в Саратовском Заволжье // АО — 1978. М., 1979.
Горащук И.В. Технология изготовления каменных орудий на стоянках хвалынской культуры // Вопросы археологии Поволжья. Самара, 2003. Вып. 3.
Даниленко В.Н. Энеолит Украины. Этноисторическое исследование. Киев, 1974.
Дремов И.И. Ураков Бугор: материалы раннего мезолита, средней и финальной бронзы // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 1998-2000 годах. Сара- тов, 2001. Вып. 4.
Дремов И.И., Юдин А.И. Древнейшие подкурганные захоронения степного Заволжья // РА.
- № 4.
Килейников В.В., Юдин А.И. Костяные орудия и изделия Варфоломеевской стоянки // Археологические вести. Саратов, 1993. Вып. 1.
Кияшко В.Я. Между камнем и бронзой (Нижнее Подонье в V-III тысячелетиях до н.э.) // Донские древности. Азов, 1994. Вып. 3.
Ковалева В.Т. К.В.Сальников и проблема изучения боборыкинской культуры // XIV Уральское
археологическое совещание: Тез. докл. конф. Челябинск, 1999.
Козин Е.В. Неолит Северного Прикаспия: Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.06. – Ижевск, 2002.
Козин Е.В., Комаров А.М. Памятник ранненеолитического времени в южной части Волго- Уральских песков // Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев, 1989.
Кольцов П.М. Неолит Северо-Западного Прикаспия: Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1987.
Кольцов П.М. Неолитическое поселение Джангар //Археологические культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1988.
Кольцов П.М. Ранненеолитическая стоянка Ту-Бузгу-Худук 1 в Северо-Западном Прикаспии // Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев, 1989.
Кольцов П.М. Мезолит и неолит Северо-Западного Прикаспия. М., 2005.
Комаров А.М. Мезолит Северного Прикаспия: Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.06.
Ижевск, 2000.
Косинская Л.Л. Неолит севера Западной Сибири: проблема южных связей // XIV Уральское археологическое совещание: Тез. докл. конф. Челябинск, 1999.
Кузьмина И.Е. Млекопитающие Северного Прикаспия в голоцене //Археологические культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1988.
Ластовский А.А., Комаров А.М. Памятники с микролитическим инвентарем низовьев р. Малый
Узень // Археологические культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1988.
Малов Н.М. Хлопковский могильник и его место в энеолите Поволжья // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. Куйбышев, 1982.
Мельник В.И. Отчет первого Питерского отряда Волго-Уральской археологической экспедиции ИА АН СССР о раскопках и разведках, произведенных в 1978 году. М., 1979 // Архив ИА РАН. Р — 1, № 7299.
Мерперт Н.Я. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья. – М., 1974.
Моргунова Н.Л. Неолит и энеолит юга лесостепи Волго-Уральского междуречья. Оренбург, 1995.
Нечитайло А.Л. Европейская степная общность в эпоху энеолита // РА. 1996. № 4.
Пряхин А.Д. Поселения катакомбного времени лесостепного Подонья. Воронеж, 1982.
Синюк А.Т. Население бассейна Дона в эпоху неолита. Воронеж, 1986.
Телегин Д.Я., Нечитайло А.Л., Потехина И.Д., Панченко Ю.В. Среднестоговская и новоданиловская культуры энеолита Азово-Черноморского региона. Луганск, 2001.
Трифонов В.А. Поправки к абсолютной хронологии культур эпохи энеолита – средней бронзы Кавказа, степной и лесостепной зон Восточной Европы (по данным радиоуглеродного дати- рования) // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация: Матер. междунар. науч. конф. Самара, 2001.
Фисенко В.Ф. Племена ямной культуры Юго-Востока. Саратов, 1970.
Цыбрий А.В. Неолит Восточного Приазовья и долины Маныча: Автореф. дис. … канд. ист. наук:07.00.06. СПб., 2005.
Цыбрий В.В. Неолит Нижнего Дона и Северо-Восточного Приазовья: Автореф. дис. … канд. ист. наук. 07.00.06. СПб., 2005.
Юдин А.И. Новые энеолитические памятники на реке Большой Узень // Древние культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1986.
Юдин А.И. Энеолитическое поселение Пшеничное на р.Торгун // Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев, 1989.
Юдин А.И. Неолит и энеолит степного Заволжья: Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.06. М., 1995.
Юдин А.И. Орловская культура и истоки формирования степного энеолита Заволжья // Проблемы древней истории Северного Прикаспия. Самара, 1998.
Юдин А.И. Многослойное поселение Кумыска на р.Торгун // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 1997 году. Саратов, 1999. Вып. 3.
Юдин А.И. Хозяйство населения орловской неолитической культуры // Археологические записки. Ростов-на-Дону, 2003а. Вып. 3.
Юдин А.И. Костяные предметы искусства из коллекции Варфоломеевской стоянки // РА. 2003б. № 4.
Юдин А.И. Неолитическое искусство населения степного Поволжья (по материалам Варфоломеевской стоянки) // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 2001 году. Саратов, 2003в. Вып. 5.
Юдин А.И. Варфоломеевская стоянка и неолит степного Поволжья. Саратов, 2004.
Юдин А.И. Прикаспийская культура в системе энеолита Нижнего Поволжья // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск «Новые гуманитарные исследования», 2005.
Vasiliev I., Vybornov A. The Neolithic of North Caspian Sea Area. Samara, 1998.
Оглавление: Археологическое наследие Саратовского края. Вып. 7. 2006 год.