Авторы Юдин А.И. , Кочетков Ю.Е.
Майкопское поселение Чекон на Кубани и проблемы культурных взаимодействий
В статье кратко излагаются некоторые итоги нового исследования поселения майкопской культуры Чекон, расположенного на левобережье р. Кубань в Анапском р-не Краснодарского края. Ранее поселение исследовалось В. В. Бочковым в 2011 г. и А. Д. Резепкиным в 2014—2015 гг. Этими исследованиями вскрыто более 1,1 тыс. кв. м из общей площади памятника в 24,4 тыс. кв. м. Раскопками 2018 г. изучено еще 6,4 тыс. кв. м культурного слоя и получены новые материалы, характеризующие уровень развития майкопского населения и отражающие культурные взаимодействия.
Ключевые слова: Кубань, майкопско-новосвободненская общность, поселение, керамика, хронология, антропоморфная пластика.
Поселение Чекон находится в Анапском районе Краснодарского края, в 0,5 км к северу от поселка Чекон. Оно занимает пологий склон водораздела и край высокой надпойменной террасы левого берега р. Чекон (левый приток р. Кубань). По центральной части поселения проходит железнодорожная линия, с реконструкцией и электрификацией которой и связаны все проводившиеся исследования на памятнике. Восточный участок поселения задернован, центральный — уничтожен железной дорогой, а западный распахивается.
Первые раскопки на поселении проведены в 2011 г. под руководством В. В. Бочкового вдоль линии железной дороги на участке площадью 1050 м2. В результате раскопок было определено, что поселение однослойное, относится к майкопской культуре эпохи ранней бронзы. Исследовано более 70 объектов: хозяйственные ямы, жилища-полуземлянки, каменные вымостки, развалы керамических сосудов, очажные подставки, скопления турлука и два погребения (Бочковой, 2013). Особо следует отметить находку цилиндрической печати геометрического стиля, находящей аналогии на Ближнем Востоке (Бочковой и др., 2013, с. 11).
В 2014 г. на поселении были произведены небольшие раскопки (56 кв. м) А. Д. Резепкиным. В 2017 г. В. В. Матаевым по итогам шурфовки уточнена юго-восточная граница поселения Чекон в сторону увеличения и определена общая площадь памятника в пределах 24,4 тыс. кв. м.
В 2018 г. на поселении вскрыто еще 6,4 тыс. кв. м культурного слоя. Поселение исследовалось тремя раскопами. Два из них располагались вдоль линии железной дороги по обе ее стороны (раскоп 2 примыкал к раскопу В. В. Бочкового), а третий был заложен по краю террасы, ближе к реке. Все три раскопа полностью пересекали памятник в направлении юго- запад — северо-восток, и ни на одном участке культурный слой не выклинивался и продолжался за пределы установленных ранее границ, что свидетельствует о значительно большей площади памятника.
Полученный в результате раскопок материал обладает большой информативностью и разносторонне характеризует материальную и духовную культуру майкопского населения.
В настоящее время коллекция находится в обработке, но уже сейчас имеется возможность проследить некоторые аспекты культурных взаимодействий майкопского населения с племенами Степи Восточной Европы.
Стратиграфия культурных напластований на различных участках памятника различается только их мощностью. Например, наиболее типичный и выразительный участок представлен на границе квадратов Ж-31 и Ж-32 в раскопе 2 (центральная часть поселения).
- Гумус темно-серого цвета толщиной 0,4 м. Верх гумуса — дернина толщиной 5—7 см.
- Темно-коричневый гумусированный суглинок до 0,6 м толщиной. Осветляется в нижней части. Собственно культурный слой. Хорошо отчленяется по верху и низу не только цветом, но и находками.
- Предматерик — светло-серый суглинок с примесью мелкой известковой крошки и карбонатов. Толщина 0,15—0,2 м. На некоторых участках бровки предматерик отсутствует и культурный слой четко отделяется от материка.
- Материк — светло-желтый суглинок с небольшим количеством известковой крошки на некоторых участках.
На всех трех раскопах исследовано несколько сот ям различного назначения (рис. VI; VII)*. Сооружения и объекты на поселении разновременны, что хорошо прослеживается по ямам и каменным вымосткам, сооруженным с разных уровней культурных отложений. Установлено, что на памятнике существует как минимум два уровня формирования культурного слоя. Проведенные наблюдения показали, что крупные камни в виде плит песчаника и, реже, ракушечника, образующие выкладки, на многих участках маркируют верхний уровень культурного слоя и в то же время часть каменных вымосток была сооружена на древней погребенной почве. Скопления крупных камней в виде горизонтальных вымосток, залегающих в культурном слое на разных уровнях, обычно приурочены к краям хозяйственных ям, а зачастую и перекрывают их. Преобладают небольшие по площади (1—1,5 кв. м) вымостки, но встречаются и более сложные конструкции (рис. VIII).
Хозяйственные ямы также располагаются по раскопу без какой-либо видимой системы. Они могут быть расположены очень плотно, по две-три на квадрат, а могут располагаться и редко, по одной на квадрат размером 5×5 м (рис. VI; VII).
Значительная часть хозяйственных ям не достигает уровня материка или заглублена в него незначительно; они были сооружены в культурном слое и заполнены обломками турлука, фрагментами керамики и скоплениями золы (рис. IX). Очень часто они «запечатаны» каменными плитками. Многие ямы в заполнении не имели артефактов за исключением крупных каменных плит по центру.
Все эти ямы могут интерпретироваться по-разному, и в настоящее время можно говорить об обнаруженных во время раскопок 2018 г., как и ранее, жилищах, хозяйственных ямах, культовых сооружениях. Жилища-полуземлянки не имеют очагов. Следы очагов не были обнаружены также вне жилищ, хотя в культурном слое обычны скопления турлука и комков прокаленной глины. Культовые сооружения (?) — глубокие, расширяющиеся ко дну ямы — заполнены брикетами турлука, керамикой и камнями в определенной системе. На дне их есть зола, редкие угольки, но нет следов красного прокала от долговременного функционирования очагов (рис. IX).
Несколько ям содержали человеческие останки (рис. X). Исследовано девять погребений, из них четыре оказались парными, одно тройное и одно детское. Единый погребальный обряд отсутствует, но можно отметить наличие трупорасчленения, парное ярусное погребение, положение скелета скорченно на боку.
Основную массу находок в культурном слое и заполнении ям составляют фрагменты керамики (рис. XI, 1—9) и кости животных. Керамика в ямах часто залегала в виде развалов. Керамика, как и на остальных майкопских поселениях, представлена двумя классами (по С. Н. Кореневскому). Сосуды первого класса не имеют минеральных примесей в формовочной массе. Реконструируемые типы характерны для керамики псекупского варианта майкопско-новосвободненской общности (МНО). Среди них присутствуют сосуды с круглым дном разных размеров, встречены сосуды с прочерками по венчику в виде волнообразного зигзага и расписная керамика. Есть небольшие сосуды с рифленым туловом. Основу керамического комплекса составляют круглодонные миски. Ко второму классу принадлежит лепная посуда с минеральными примесями в формовочной массе. Нередки фрагменты сосудов с примесью ракушки.
Более двух сотен предметов отнесены к индивидуальным находкам. Из керамики это археологически целые сосуды — миски, горшки, цедилки, очажные подставки псекупского варианта с полым туловом и головками в виде гриба (рис. XI, 4, 7, 9), пряслица, модели колес (рис. XI, 8), крышки и пробки для сосудов.
Найдены предметы на медной основе (20 экз.). Они представлены небольшими ножами-кинжальчиками с трапециевидной рукояткой, шильями, двумя булавками, стержнями — обломками каких-то предметов, втульчатым топором и отходами производства (рис. XI, 15—18, 20).
Многочисленны изделия из камня: крупные кремневые вкладыши, в том числе с пильчатой ретушью (рис. XI, 13, 14); каменные топоры со сверлиной (рис. XI, 19), мотыги, песты, лощила, терочники, отбойники; из песчаника — крупные зернотерки и абразивы. Из костяных предметов встречены проколки, пронизки, пряслица, роговые муфты, топор-клевец, черешковый наконечник стрелы (в погребении), кости со следами обработки и подвеска из рога (рис. XI, 10, 12).
Коллекция остеологических останков начитывает около 20 000 костей животных и рыб, в том числе немногочисленные кости лошади.
Культурная принадлежность памятника может определяться как поселение псекупского варианта майкопско-новосвободненской общности, а точнее его причерноморского локального участка. Хронология поселения была определена еще после первых раскопок В. В. Бочкового (Гей, Зазовская, 2013, с. 81—84). Авторы исследования «с известной долей осторожности» отнесли его «к диапазону от 37 до 32 в. до н. э. с вероятным сужением до 36—34 вв. до н.э.».
Новые даты показали позднюю позицию поселения Чекон в ряду майкопских памятников. Полученные к настоящему времени шесть дат (Кi-19619—19624) по костям животных, за исключением одной, укладываются в хронологический диапазон 34—29 вв. до н.э. (в калиброванном значении).
Среди многочисленных находок, обычных для поселений майкопской культуры, — керамических мисок, сосудов, очажных подставок и т.д. — наибольший интерес представляют материалы, отражающие культурные взаимодействия майкопского населения с населением сопредельных регионов.
Никогда не вызывало сомнений неместное происхождение майкопской культуры. Ее появление связывается с более южными областями Закавказья и Передним Востоком. Это еще раз нашло свое подтверждение в материалах Чекона, в частности в расписной керамике и уже упомянутой цилиндрической печати из раскопок В. В. Бочкового. Также традиционно отмечались связи со степными древнеямными племенами, что вновь нашло подтверждение на Чеконе — топор новосвободненской группы 2 (рис. XI, 20), аналогии которому находятся среди топоров утевского типа в Поволжье (Кузнецов, 2009).
Но совершенно неожиданной оказалась находка миниатюрной керамической женской статуэтки с геометрическим орнаментом, выполненным по сырой глине (рис. XII, 1), аналогии которой имеются среди статуэток серезлиевского типа, синхронных поздней трипольской культуре этапа СII, что показывает малоизвестное направление культурных связей.
Наиболее близкие аналогии антропоморфной скульптурке находятся среди статуэток Зеленогайского комплекса из погребения 26 кургана 6 у с. Зеленый Гай Днепропетровской области (Ковалева, 2003, с. 102—127, рис. 3) (рис. XII, 2, 3).
Первоначально статуэтки серезлиевского типа рассматривались в контексте развития трипольской пластики или как трипольские импорты в степные культуры энеолита. После открытия Зеленогайского комплекса статуэтки серезлиевского типа относят к позднему этапу постмариупольской культуры (днепро-бугский вариант) и объясняют их происхождение контактами с поздним Трипольем. По мнению И. Ф. Ковалевой, появление такой антропо- морфной пластики — это «явление узкого территориального и хронологического диапазона, вызванное к жизни общностью хозяйственной деятельности и идеологических представлений взаимодействующего с Трипольем позднеэнеолитического населения Степи и Лесостепи Буго-Днепровского междуречья» (Ковалева, 2003, с. 121).
Так же как и южные связи Майкопа, культурные контакты Триполья и культурно связанного с ним степного населения, с одной стороны, и Северного Кавказа — с другой, отмечались и ранее, в том числе и для поздних майкопских памятников (Збенович, 1974, с. 144— 149). Но в данном случае обнаруженная на майкопском поселении статуэтка серезлиевского типа в настоящее время является наиболее ярким примером культурных контактов населения Степи и Майкопа. Примечательно, что это едва ли не единственное свидетельство обратного влияния степного населения на майкопское.
Если же говорить о собственно Триполье в плане контактов с Майкопом, то нельзя не упомянуть еще об одной выразительной категории находок — так называемых «цедилках», обнаруживающих поразительное морфологическое сходство, например цедилки с трипольских поселений Стена 4 и Маяки (рис. XII, 4—6) (Стiна 4, 2004, с. 499—500; Збенович, 1974, рис. 12, 6; 33, 8) и цедилки с майкопского поселения Чекон (рис. XII, 7, 8). Цедилки для производства сыра известны у многих народов широкого культурного и хронологического диапазона, но в данном случае мы видим своеобразные конусовидные изделия без дна и небольших размеров, которые, вероятно, использовались в культовых целях как курильницы.
Культурные контакты майкопского населения и степных племен археологически отразились не только в распространении металлургических традиций среди последних, но и в находках майкопской посуды в подкурганных захоронениях. Ранее один из авторов сопоставлял с майкопской керамикой один из сосудов с многослойного поселения Кумыска в Волгоградском Заволжье (Юдин, 2012, с. 12, рис. 7, 6). Предварительный анализ керамической коллекции Чекона показал, что вполне возможно предполагать майкопские влияния на появление аналогичной посуды — среди многочисленной керамики Чекона есть сосуды, типологически близкие к кумыскому.
Полученный при раскопках 2018 г. материал позволяет конкретизировать характер взаимодействия между населением поселения Чекон псекупского варианта МНО и степными памятниками сопредельных регионов.
Список использованной литературы
Бочковой В. В. Отчет Краснодарской археологической экспедиции о раскопках поселения Чекон и кургана у с. Юровка в 2011 г. (Краснодарский край, Анапский район). Краснодар, 2013 // Архив ИА РАН. Р-1. 34075.
Бочковой В. В., Марченко И. И., Лимберис Н. Ю., Резепкин А. Д. Поселение майкопской культуры
«Чекон» // Археология и этнография понтийско-кавказского региона : сб. науч. тр. Краснодар : Кубан. гос. ун-т, 2013. Вып. 1. С. 7—20.
Гей А. Н., Зазовская Э. П. Новые радиокарбонные даты поселения Мысхако и майкопского поселения Чекон // Шестая Международная Кубанская археологическая конференция : материалы. Краснодар : Экоинвест, 2013. С. 80—84.
Збенович В. Г. Позднетрипольские племена Северного Причерноморья. Киев : Наукова думка, 1974. 176 с. Ковалева И. Ф. Зеленогайский комплекс антропоморфной пластики: культурная принадлежность и семантика // Курганы энеолита — бронзы в Криворожском течении Ингульца. Днепропетровск : Изд-во
Днепропетр. ун-та, 2003. 132 с.
Кузнецов П. Ф. Курганные культуры и вероятность миграционных моделей // Проблемы изучения культур раннего бронзового века степной зоны Восточной Европы. Оренбург : ОГПУ, 2009. С. 98—104.
Стiна 4 // Енциклопедiя трипiльскої цивiлiзацiї. Київ, 2004. Т. 2.
Юдин А. И. Поселение Кумыска и энеолит степного Поволжья. Саратов : Научная книга, 2012. 212 с.
