Традиционно стереофотограмметрические технологии связывают с полевыми археологическими исследованиями, когда необходимо получить детализированный топографический план раскопа, провести измерение изучаемых объектов и пространственно интерпретировать их относительно других объектов. Вместе с тем, в методическом отношении для стереофотограмметрических технологий характерно сочетание как полевых, так и камеральных работ. Если полевое стереофотограмметрическое исследование заключается в сплошном или выборочном обследовании территории с установлением необходимых сведений при непосредственном изучении археологических объектов, то камеральное стереофотограмметрическое исследование предусматривает определение изучаемых объектов, прежде всего керамики, по признакам, на основе анализа стереопар фотоснимков с использованием справочных данных, эталонов и др. (Лобанов А.Н., 1984).
Особенностью применения стереофотограмметрических технологий при исследовании массового керамического материала является возможность быстрого и качественного измерения формы сосуда. Необходимый уровень точности и качество инструментальных измерений (особенно при трёхмерной реконструкции археологической керамики) достигается с помощью метрических стереоскопических информационно-измерительных систем (ИИС). Вместе с тем, использование стереофотограмметрических систем на основе обычных цифровых (неметрических) фотоаппаратов и специализированных программных продуктов, позволяет проводить такие исследования не менее эффективно, чем с помощью специализированного оборудования.
Особый интерес вызывает использование стереофотограмметрических технологий при идентификации «авторства» работы гончара. Идентификация гончарной посуды, произведённой одним автором, с точки зрения источниковедения является достаточно актуальным исследованием. Вместе с тем, существующие археологические методы исследования не всегда эффективно справляются с данной проблемой. Широко известная методика, предложенная А.А. Бобринским (Бобринский А.А., 1978), основывается на сравнительном (визуальном) анализе отпечатков донной части сосудов и применима лишь в отдельных случаях, когда необходимо подтвердить или опровергнуть изготовление гончарной посуды с использованием одного и того же гончарного станка. Вместе с тем «авторство» изготовленного изделия в подобных исследованиях, как правило, уходит на второй план. А возникшие предположения на причастность работы того или иного гончара или группы обработчиков в своём большинстве основываются на эвристических решениях. Использование отпечатков пальцев позволяет точнее решать вопросы идентификации (Бобринский А.А., 1999). Однако наличие сохранившихся отпечатков пальцев на поверхности керамики достаточно редкое событие, которое может быть и не связано с «автором» гончарного изделия (следы могут быть оставлены и другими участниками технологического процесса). В то же время, использование искусствоведческих экспертиз, основанных на криминалистических технологиях – достаточно дорогое и трудоёмкое исследование и применимо лишь на единичных артефактах. Очевидно, что для обработки массового керамического материала подобные экспертизы из-за сложности и высокой стоимости исследований, неприемлемы (Глушков И.Г., 1996). Кроме того, специфика археологических исследований, связанная с полевой и камеральной обработкой, наличием огромного объёма фрагментированного керамического материала, хранением коллекций в различных музеях и других организациях, делает задачу авторской идентификации практически невозможной. Тем не менее, возникшие препятствия преодолимы, но только в том случае, если массовый керамический материал будет оцифрован по определённой методике с помощью цифровых камер и внесён в специализированную базу данных. В этом случае у исследователей появляется уникальная возможность производить исследования дистанционно (например, с помощью глобальной сети Internet), находясь на значительном удалении от объекта исследования, с высокой эффективностью. В качестве основного инструментария выступают технологии, лежащие в основе палеофонографии – научной дисциплины, методы которой могут быть использованы при идентификации «авторства» гончарной продукции (Сингатулин Р.А., 2007). На примере конкретного, дистанционного исследования археологической керамики из могильника Мокринский I, проведённого в 2008 г. Западно-Казахстанским областным центром истории и археологии и лабораторией информационных технологий Педагогического института Саратовского госуниверситета, можно составить представление об эффективности используемого метода.
Рассматриваемая археологическая керамика с внешними признаками круговой технологии происходит из одного могильника Мокринский I, но относится к разным захоронениям, отстоящими друг от друга на полукилометровом расстоянии. Причём, захоронения были вскрыты в разное время (курган № 13 в 1974-1975 гг., а курган № 20 в 2008 г.). Проведение исследований было инициировано предположением об изготовлении данных изделий одним «автором» и обосновывалось внешней схожестью форм кувшинов. Вместе с тем, каких-либо надписей, клейм, отпечатков пальцев на поверхности исследуемых изделий, которые могли способствовать решению проблемы идентификации, не было выявлено.
Могильник Мокринский I расположен на левом берегу реки Большой Узень, на второй надпойменной террасе её старицы. Могильник состоит из 75 курганов, расположенных по обе стороны дороги из Мастексая в поселок Айдархан (Жанажол), бывший Мокринский. Могильное поле расположено в 1 км на юго-восток от посёлка. Оно вытянуто с запада на восток на 600 м, с севера на юг на 200 м. Могильник разделен грейдером (дорогой) на две части, причем через 1 курган проходит её полотно, а насыпи 3 курганов повреждены кюветами дороги. Диаметры насыпей от 6 до 20 м, высота от 0,3 до 1,2 м, на некоторых из них имеются на вершинах воронки от грабительских раскопок. При обследовании насыпей на них обнаруживаются обломки красноглиняной керамики, жженых кирпичей. Насыпи малых и средних курганов в центральной части могильного поля почти соприкасаются, а большие курганы стоят отдельно, особняком. Экспедицией Уральского педагогического института им. А.С.Пушкина под руководством Г.А.Кушаева и Б.Ф.Железчикова в 1974 и 1975 гг. раскопано 17 курганов, основная масса которых была сконцентрирована в центральной части могильника. Материалы раскопок показали, что все курганы относятся ко времени Золотой Орды и датируются серединой XIV века. Спустя 34 года, в 2008 г. экспедицией Западно-Казахстанского областного центра истории и археологии под руководством Д.В.Марыксина было раскопано 5 курганов, нумерация которых была продолжена. Повторное обследование данного могильника показало, что большая часть курганов визуально не выявляется из-за их разрушения грейдером дороги и полевыми дорогами, проходящими через могильник. Один из раскопанных курганов являлся аварийным, а остальные находились на юго-западной и юго-восточной периферии могильника, т.к. центральная часть могильника была раскопана предыдущими экспедициями. На сегодняшний день в данном могильнике раскопано 22 кургана, которые относятся ко времени Золотой Орды и оставлены, по всей видимости, представителями знати или купечества в середине XIV в. Лишь погребения в кургане № 18 и впускные погребения в кургане № 19 возможно имеют более позднюю датировку, так как соответствуют мусульманской погребальной обрядности (Марыксин Д.В., 2009а).
С целью установления «авторства» керамических сосудов стереофотограмметрическому анализу подвергнуты два кувшина, происходящие из разных золотоордынских захоронений.
Один из них обнаружен в кургане № 13 могильника Мокринский I, в юго-восточном углу сырцовой оградки на глубине 0,6 м. Это большой красноглиняный кувшин (рис. 1). Тулово кувшина было расширено в центральной части, и сужалась в сторону дна и к горловине. Высота сосуда 60 см. Максимальный диаметр тулова 30 см. Горловина имеет вытянутую форму (h – 20 cм), венчик полуваликом отогнут наружу. Сосуд имеет типичную Г-образную ручку, опускающуюся с середины горловины на верхнюю часть тулова. Кувшин орнаментирован по верхней части тулова двумя параллельными прорезными линиями, а по основанию горловины – рядом прорезных линий. Диаметр горловины 14 см, диаметр дна 16 см. Материалы данного могильника до сих пор полностью не опубликованы. Несколько публикаций по данному кувшину содержат ряд неточностей. Во-первых, дана неверная высота кувшина – 1 м (причем указано, что данный сосуд разбитый, хотя он был разделен лишь на три-четыре большие части), которая в полтора раза превышает реальную. Во-вторых, сосуд был ранее неверно интерпретирован как хум среднеазиатского (хорезмийского) происхождения (Жумаганбетов Т.Т., 1995, с. 32; История Западного Казахстана, 2006, с. 302, 315; Бисембаев А.А., 2003, с. 124, 135). На самом деле его реальная высота – 60 см, и он относится к категории крупных кувшинов без носика (Федоров-Давыдов Г.А., 2001, с. 32-38), а основным признаком хумов является отсутствие ручек (Федоров-Давыдов Г.А., 2001, с. 146-154). В настоящее время рассматриваемый кувшин находится на хранении в мемориальном комплексе «Дом-музей М.А.Шолохова», в посёлке Дарьинск, в 25 км от г. Уральск.
Данные другого гончарного кувшина, найденного в кургане № 20 могильника Мокринский I (Марыксин Д.В., 2009б), несколько различаются (рис. 1). Кувшин располагался по центру кургана и был вкопан вертикально в дневную поверхность. Размеры кувшина составляют: высота 54 см, диаметр тулова 30 см, диаметр горловины 9,5 см, диаметр дна 16 см, диаметр горла 11,5 см, толщина стенок у горловины 0,8 см. Находится на хранении в Западно-Казахстанском областном центре истории и археологии (г. Уральск). По типологии Г.А.Федорова-Давыдова данный сосуд относится к категории VIII aI – крупные кувшины без носика, со сливом (Отдел Г – с расширяющимся кверху раструбом горлом, с прямым утолщенным венчиком, с прикрепленной вверху к середине горла, внизу к верхней части тулова, не доходящей до уровня края венчика дуговидной ручкой) (Федоров-Давыдов, 2001, с. 34-36). Сосуд украшен двумя горизонтальными линиями и волной между ними по середине тулова, несколькими линиями в нижней части тулова, и ногтевыми вдавлениями по верху и низу горла. Подобный сосуд был обнаружен на Селитренном городище (Федоров-Давыдов, 2001, с. 38).
Внешняя схожесть формы, фактуры поверхности и других визуальных признаков сосудов позволили выдвинуть предположение, что данные изделия были изготовлены не только с помощью с одного и того же круга, но и одним «автором». Результаты стереофотосъёмок осуществлённых отдельно в Западно-Казахстанском областном центре истории и археологии (кувшин из кургана № 20) и в мемориальном комплексе «Дом-музей М.А.Шолохова» (кувшин из кургана № 13), впоследствии обработанных в лаборатории информационных технологий Педагогического института СГУ, показали справедливость предположения.
Стереофотосъёмка производилась цифровой фотокамерой DSC-F828 оснащённой 11 мм (тип 2/3) цветной ПЗС-матрицей (RGBE), методом параллельного смещения. База стереосъёмки составляла 56 мм. Результаты стереофотосъёмок показали, что сосуды имеют одинаковые опорные идентифицирующие признаки. Изображение двух кувшинов представленное на рис. 1, синтезированное, приведённое в соответствующий масштаб (в реальности они отстоят друг от друга на расстоянии не менее 25-30 км). Наиболее характерны участки кривых от точек D до A, AF и FB у обоих сосудов (рис. 1). Изгиб и толщина ручек несколько отличаются друг от друга, однако совпадают по расстоянию между внутренними крайними точками (по-видимому, ширина ладони обработчика использовалась в качестве образчика).
Изображения днищ кувшинов снимались отдельно и помощью специализированного ПО (IMAGINE OrthoBASE, ERDAS Stereo Analyst и частично, PHOTOMOD). Полученные стереоизображения использовались в операциях совмещения изображений с целью выявления характерных признаков. В результате этих работ выяснилось, что отпечаток днища у обоих сосудов совпадает по нескольким идентифицируемым линиям (рис. 2, I, II, III). Участок АВС на III К20 практически полностью совпадает с участком АВС III К13 на рис. 2. Кроме общих характерных областей, на обоих днищах фиксируется отпечатки правильных Г-образных форм (маркеров?), возможно выполняющих функции маркеров для облегчения операции центрирования (рис. 2, I, К20, К13), но несколько смещённых от центра вращения (у современных гончаров используются маркеры в виде концентрических окружностей, снежинок, звёзд и т.п.). В то же время нельзя утверждать, что в данном случае идентифицируется отпечаток рабочего круга. Возможно речь идёт об отпечатке рельефа поверхности вспомогательной полки у круга (не связано с клеймом).
Высота центрального декора (выполненного, предположительно с помощью внешнего маркерного опорного приспособления) от днища сосудов на уровне точек АА (рис. 1) совпадает у обоих кувшинов с точностью до 1 мм. Глубина, кривизна, наклон и форма рельефа декора у обоих изделий свидетельствуют о его нанесении одним и тем же обработчиком с помощью одного и того же инструмента. Волнообразный декор нанесён после нанесения параллельных линий (рис. 3, II).
Стереосъёмка линий декора с 22 мм базой по всей окружности позволила произвести 3D-построение структуры рельефа прорези. С помощью специализированного редактора RSF4 был произведён фотограмметрический синтез структуры рельефа в спектральную составляющую. Анализ спектра участка А-В (рис. 4) имел одинаковые идентифицирующие опорные кривые (начиная с частоты 113 Гц и до 2 кГц), что подтверждает «авторство» одного гончара при изготовлении обоих сосудов из кургана № 13 и кургана № 20.
Предварительные результаты, сделанные в процессе стереофотограмметрических исследований, приводятся ниже:
– изготовление обоих сосудов связано с одним и тем же гончарным кругом, что подтверждается при сравнении фотоснимков отпечатков идентифицирующих опорных признаков на внешней поверхности дна сосудов;
– для нанесения центрального линейного декора использовалось однотипное внешнее маркерное приспособление. Рельеф нанесён одним и тем же инструментом (на основании анализа профиля канала дорожки), а волнообразный декор сосуда из кургана № 20 нанесён после нанесения горизонтальных линий;
– исследуемые гончарные изделия представляют собой работу одного автора (гончара-обработчика). Анализ участка спектра использованный для идентификации обработчика подтверждает «авторство» гончара при изготовлении обоих сосудов из кургана № 13 и кургана № 20.
Проведённые в 2008 г. совместные исследования золотоордынской посуды с помощью стереофотограмметрического обмера форм изделий не являются окончательными. В настоящее время проводятся дополнительные исследования, связанные с получением данных, как по внутреннему микрорельефу гончарных изделий из курганов № 13 и № 20, так и по химическому составу их теста.
Литература
Бисембаев А.А. Археологические памятники кочевников средневековья Западного Казахстана (VIII-XVIII вв.). Уральск, 2003.
Бобринский А.А. Гончарство Восточной Европы: Источники и методы изучения. М., 1978.
Бобринский А.А. Отпечатки кончиков пальцев на археологической керамике как исторический источник // Информационный бюллетень РФФИ, 1999. № 7.
Глушков И.Г. Керамика как исторический источник. Новосибирск, 1996.
Жумаганбетов Т.Т. Золотоордынские памятники Степного Приуралья // Известия НАН РК. Серия общественных наук. 1995. № 4.
История Западного Казахстана. Актобе, 2006. Т. I.
Марыксин Д.В. Мусульманские погребения могильника Мокринский I // Маргулановские чтения 2009. Петропавловск, 2009а.
Марыксин Д.В. Могильник Мокринский I эпохи Золотой Орды (по материалам раскопок 2008 года) // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. 2009б. № 1.
Лобанов А.Н. Фотограмметрия. М., 1984.
Сингатулин Р.А. Введение в палеофонографию. Саратов, 2007.
Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья: Керамика. Торговля. Быт. М., 2001.
