В 1953, 1958 и 1959 годах И.В.Синицын провел археологические раскопки на окраинах хуторов Репин и Задоно-Авилов в Иловлинском районе Волгоградской области. Профессор СГУ исследовал здесь не только такой известный памятник, как Репинская энеолитическая стоянка, но и три селища срубной культуры. Кроме того, материалы личного архива И.В.Синицына и некоторые публикаций указывали на то что, здесь в 1959 году был открыт грунтовой Задоно-Авиловский энеолитический могильник.
Затем И.В.Синицын не проводил полевых исследований на данных памятниках и материалы всех своих раскопок не опубликовал. В одной из статей исследователь лишь кратко отразил результаты разведок 1953 г. на Репинской стоянке, материалы ко- торой в последующем послужили одной из основ для выделения репинской культуры или репинского культурного типа памятников (Синицын И.В., 1957; Синюк А.Т., 1981). Материалы раскопок Задоно-Авиловского могильника до настоящего времени не введены в научный оборот и поэтому о существовании данного погребального памятника знает очень узкий круг специалистов. Восполнение данного пробела и является основной целью нашей статьи.
В 1970-е годы В.П.Третьяков, Д.Я.Телегин и В.И.Еремин проявили особый интерес к изучению неоэнеолитических памятников в Иловлинском р-не на р.Дон. Однако обследовать Репинское энеолитическое поселение им не удалось, поскольку памятник искали на первой надпойменной террасе Дона: «у подножия одного из меловых отрогов Донской гряды, известного у местных жителей под названием Гагарина Гора», (Еремин В.И., 1977, с. 60). В действительности же Репинская стоянка занимала узкую мысовую площадку наиболее высокой коренной террасы плато-возвышенности Донской гряды. То есть, фактически стоянка располагалось на самой «Гагаринской Горе», а не у ее подножья (Синицын И.В, 1958). Тяготение поселений, в том числе и Репинского, к возвышенным плато, скорее всего, вызвано тем, что это самые удобные места для укреплений, обеспечивающих безопасность стад домашних животных скотоводческо- земледельческих племен эпохи раннего металла (Формозов А.А., 1965, с. 94-98).
В 1986, 1889 гг. экспедиция СГУ, под нашим руководством, возобновила работы на правом берегу Дона, с целью осуществления мониторинга и продолжения исследований на памятниках эпохи палеометаллов, ранее раскапывавшихся И.В. Синицыным. В конечном итоге достаточно уверенно удалось идентифицировать место расположения Репинского поселения и Задоно-Авиловского энеолитического могильника (рис. 1).
Задоно-Авиловский могильник И.В. Синицын кратко упомянул в одной из своих статей, при анализе материалов ямной культуры Ровненского курганного могильника.
«Полной аналогией ровненским бусам по форме, технике изготовления, материалу (речной раковине) служат бусы, найденные нами в 1958 году в детском погребении при раскопках древнего могильника в Волгоградской области у хутора Задоно-Авиловского на правом берегу Дона против устья р. Иловли» (Синицын И.В., 1966, с. 6). В этой связи, профессор отметил важность использования, особенно, таких бус для датировки древнеямных захоронений Ровненского могильника. Указав на аналогии бусам в Мариупольском и Нальчикском могильниках, в погребении из района Криволучья, исследователь заключил что: «культурно-историческая общность племен древнеямной культуры Днепро-Волжской степной полосы сложилась и развивалась на основе предшествующей неолитической культуры этого района» (Синицын И. В., 1966, с. 7).
В личном архиве И.В.Синицына сохранилось фото этих бус (рис. 9, А), с надписью: «Бусы из погребения. Могильник у хут. Задоно-Авиловский. 1958 год» (ГАСО. Ф№ Р-3712. Оп. 1. Д. 111. Л. 72). В другом архивном деле хранятся различные фотографии, без указания названия погребального памятника. На них изображены отдельные захоронения (ГАСО. Ф № 3712. Оп. 1. Д. 113. Л.11, 24, 40, 41) и общий вид траншеи- раскопа могильника (рис. 4) с костяками (Л. 27). В этом же деле есть публикуемый нами рисунок общего плана раскопочной траншеи (рис. 2), с шестью погребениями (Л. 7а) и два полевых карандашных варианта набросков для этого же плана, выполненные И.В. Синицыным на миллиметровке (Л. 4, 10). На полевых планах помечены профили ям и их размеры, глубина в материке, но также как и на фото погребений и общем пла-не, название памятника отсутствует.
Полевых дневников и текстовой характеристики погребений, поз и топографического описания места расположения данного могильника нам не удалось выявить в архивах. В отчете И.В. Синицына за 1958 г. сказано только о раскопках на Репинской энеолитической стоянке (Синицын И.В., 1958). Вероятно, Задоно-Авиловский могильник И.В.Синицын исследовал в 1959 г.
Участник этой экспедиции СГУ М.Д. Исхизов сообщал в популярном издании, что в процессе раскопок одного из Задоно-Авиловских селищ срубной культуры в 1959 г., был выявлен древний могильник с красной охрой (Исхизов М.Д., 1961, с. 41-53). По- этому можно было полагать, что Задоно-Авиловский могильник располагался под культурным слоем одного из селищ срубной культуры, исследовавшихся И.В.Синицыным в 1959 г. против устья р. Иловли.
В 1980 г. А.В.Шевченко опубликовал индивидуальные характеристики двух взрослых мужских черепов из погребений 4 и 5 Задоно-Авиловского могильника (Шевченко А.В., 1980, с.168-169, табл. 2), хранящихся в МАЭ (Санкт-Петербург). Антрополог также указал, что: «грунтовой могильник у хутора Задоно-Авиловского, расположен недалеко от хут. Репина, на правом берегу Дона, в Иловлинском р-не Волгоградской обл. Раскопан И.В. Синицыным в 1959 г.» (Шевченко А.В., 1980. с. 172).
В сопроводительном письме к антропологической коллекции И.В.Синицын «подчеркивает необычность этого памятника для Нижнего Поволжья и Дона, указывает на его большое сходство с мезолитическими и неолитическими некрополями Поднепровья и связывает этот памятник с поселением у хутора Репина. Предварительная датировка – III тыс. до н.э.» (Шевченко А.В., 1980, с. 172). Оба черепа из этого могильника были очень сходны между собой, но по физическому типу задоно-авиловцы не имели ничего общего с древними краниологическими сериями Поднепровья, также отличались от физического типа носителей ямной культуры. Отметив несомненное типологическое сходство черепных серий абашевцев Пепкинского кургана и других комплексов с Задоно-Авиловскими, антрополог в итоге подчеркнул: «В сущности это тот же самый краниологический тип, который представлен черепами из коллективных погребений Володарского и Съезжинского могильников с характерным для него необычайно узким лбом» (Шевченко А.В., 1980. с. 173).
Затем, рассматривая вопрос о происхождении древнеямного населения Русской равнины, антрополог повторно отметил по поводу Задоно-Авиловского могильника:
«Происходящие оттуда черепа имеют аналогии в краниологических материалах из Съезжинского энеолитического могильника самарской культуры, где кстати, представлен и краниологический тип А» (Шевченко А.В., 1986, с. 155).
Очень схематичные наброски планов трех Задоно-Авиловских поселений с раскопочными траншеями нам удалось найти в архиве И.В.Синицына. Однако ни на одном из них не было обозначено или отмечено подписью место расположения могильника. После сопоставления планов раскопов, размеров и ориентировки траншей, мы предположили что, скорее всего, могильник располагался на Задоно-Авиловском селище № 1. К тому же, в одной из траншей селища И.В.Синицын сделал очень мелкомасштабные пометки карандашом. Хотя, в действительности оказалось, что на селище И.В. Синицыным траншей было заложено больше и их размеры крупнее, чем показано на архив- ном плане. Возможно, что И.В. Синицын производил здесь раскопки и позже, но отче- ты об них отсутствуют.
В плане эти метки, хотя и отдаленно, но все же, совпадали с расположением погребений на плане траншеи могильника. Поэтому, в 1986 г., во вторую северо-восточную траншею раскопа И.В. Синицына, засыпанную старым отвалом, мы заложили шурф (рис. 3) размером 2х2 м. В процессе выборки заполнения шурфа, представлявшего собой уже «отработанный» отвал старого раскопа, на уровне материка были встречены в беспорядке отдельные кости взрослых скелетов (нижние челюсти, бедренные, ребра), окрашенные красной охрой. Они были оставлены на дне раскопа после исследования погребений в 1959 г. Тогда же их засыпали отвалом из других траншей. Скорее всего, это были остатки от двух взрослых скелетов из разрушенных погребений № 2 и
№ 3, исследованных И.В.Синицыным.
В итоге сопоставления архивных данных, упоминаний в публикациях и результатов шурфовки можно заключить, что могильник располагался под культурным слоем селища № 1 срубной культуры, на северо-восточной окраине старого хут.Задоно-Авилов, непосредственно около самого края первой надпойменной и обрывистой террасы правого берега р. Дон (рис. 3). С севера памятник ограничен обрывом и заболоченной поймой р.Дон, с востока – крупным и длинным оврагом. С запада, за промоиной находятся развалины хутора. Поселение занимает ровную площадку террасы, на которой хорошо заметны траншеи и отвалы раскопа И.В.Синицына. Есть остатки мелиоративных валов и рвов. В средней части памятника с севера на юг проходила лощина с осыпающимися склонами. В западной – есть остатки развалин и ямы от старого хутора, а также небольшой карьер. Поверхность селища задернована, но каменистая, с опочным камнем. В отвалах собрана керамика срубной культуры. Есть боковинка с узкими налепными валиками катакомбной культуры.
В 1989 г. нами между двумя крайними траншеями И.В.Синицына, в северо-восточной части памятника был заложен раскоп площадью 32 кв. м. По конфигурации его поверхность представляла отвал от двух траншей. Между нашим раскопом и западной траншей И.В.Синицына, где исследовались энеолитические погребения, была оставлена бровка. В 1989 г. в кв. 2 мы выявили еще одно погребение, которому был дан № 7, поскольку захоронения № 1-6 ранее исследовал И.В. Синицын. Оно относится к эпохе средней бронзы.
В процессе раскопок этого селища И.В. Синицын обнаружил в одной из траншей шесть захоронений (рис. 2; 4), располагавшихся около края надпойменной террасы-обрыва реки. Размеры могильных ям и глубина, вероятно в материке, указаны по полевым наброскам И.В.Синицына. Описание положения костяков осуществляется по фотографиям и схематичным планам погребений. Судя по планам могильника и фото погребений, инвентарь в виде раковинных бус, присутствовал только в детском погребении № 6. В остальных пяти взрослых захоронениях он отсутствовал.
Погребение № 1 – индивидуальное, взрослое с «рассечением», декапитированное, с возможным отсечением отсутствующих конечностей, вероятно, вторичное (рис. 5). Комплектность скелета не полная. Отсутствовали: череп (голова), мелкие кости ступней, и вероятно кистей рук. Костяк располагался компактно. Кости находились в естественном сочленении, на расстоянии около 2-3 м от северной стенки траншеи на глубине 35 см, в боковой прирезке. Форма могилы не фиксировалась. Скелет помещен ничком, в сильно скорченном положении, грудью и нижней часть торса к дну могилы, спиной и позвоночником вверх. Верхняя часть туловища ориентирована на восток-юго-восток. Руки сильно согнуты в локтях, кистями на плечах. Ноги сильно со- гнуты в коленях и бедрах, ступни поджаты к тазу. Вероятно, труп был связан или спеленут.
Погребения № 2, 3 – разрушено, с беспорядочно расположенными костями от двух неполных скелетов взрослых людей, на глубине 70 см, между погребения № 1 и №4. Форма могилы и позы не фиксировались (рис. 6). Не исключено, что это остатки от вторичного захоронения.
Погребение № 4 – индивидуальное, взрослого мужчины (по А.В.Шевченко), в прямоугольной материковой яме. Ее размер около 170х130 см, глубина 85 см. Стенки отвесные, дно ровное. Длинными стенками яма ориентирована по линии ЗЮЗ – ВСВ. Южная стенка могилы почти не фиксировалась, за исключением юго-западного угла.
И.В.Синицын показал ее пунктиром, частично над ямой погребения № 5. Скелет не полный (рис. 6; 7), вероятно, разрушен при сооружении погребения № 5. Судя по сохранившимся костям, погребенный был помещен на спине, головой на запад. Лицевой частью череп повернут влево и плотно прижат нижней челюстью к плечу. Предплечье правой руки вытянуто вдоль туловища. Возможно, фрагменты разрушенного скелета вошли в состав погребений № 2, 3 (?).
Погребение № 5 – индивидуальное, взрослого мужчина (по А.В.Шевченко). Располагалось в прямоугольной материковой яме, ориентированной также как и погребение № 4 (рис. 4; 6; 8). Ее размеры около 170х155 см, глубина 165 см, стенки отвесные, дно ровное. Скелет находился в скорченном положении на спине, черепом на запад.
Руки слегка согнуты в локтях, кисти на тазовых костях. Ноги согнуты коленями вверх, потом завалились влево. Череп располагается в вертикальном положении, как бы поставлен на основание. Лицевой частью он повернут и слегка наклонен к левому плечу. Возможно, первоначально он (голова) лежал на «подушке», или был помещен отсеченным от туловища.
Погребение № 6 – индивидуальное, детское (по И.В.Синицыну). Располагалось около северо-западного угла траншеи, в подпрямоугольной материковой яме, ориентированной длинными стенками по линии запад – восток. Размер могилы: 100х130 см, глубина до 1 м. Стенки отвесные, дно ровное. Среди костей найдено не мене 65 дисковидных бусин из створок речных раковин (рис. 9, А). Судя по всему, И.В.Синицын отметил бусы на общем плане данного захоронения в виде компактной группы точек. То есть, они располагались не беспорядочно, а компактной группой, составляя единое украшение костюма ребенка.
Погребение № 7 – финала эпохи средней бронзы (вероятно, «криволукский культурный тип»), парное, детско-подростковое (рис. 9, Б, В). Обнаружено в 1989 г., в результате повторного «изучения» части старого отвала из двух крайних северо- восточных траншей. Судя по плану И.В.Синицына, между ними культурный слой не исследовался. То есть, энеолитические захоронения должны были располагаться к западу от погребения 7, в соседней западной траншее.
Располагалось в кв. 2, в песке, на глубине 116 см. от «0» отметки (юго-западный угол кв. 1), непосредственно около западной стенки траншеи И.В.Синицына, на рас- стоянии около 3 м южнее северной стенки старого раскопа. Могильная яма не фиксировалась. Скелет подростка лежал в скорченном положении, на левом боку, черепом на юго-восток. Ноги согнуты в бедрах под прямым, в коленях – под острым углом, пятки поджаты к тазу. Правая рука согнута в локте под острым углом, кистью направлена к лицу. Кости левой руки полностью не сохранились. Череп слабо окрашен красной ох- рой и имел следы искусственной прижизненной деформации. На этой же глубине, против грудной клетки скелета, стоял развал лепного не орнаментированного баночного сосуда (рис. 9, Б, В). Срез венчика и частично стенки слабо окрашены красной охрой. В тесте примесь толченых раковин. Диаметр по венчику 12 см, по дну 9 см., высота 9 см.
Около черепа и левого локтя лежали бедренные кости от второго скелета ребенка (рис. 9, Б, 1, 2). Выше скелета, на глубине 67 см от «0», в темном гумусном слое находились фрагменты от второго черепа (рис. 9, Б, 3). Они располагались на дне скошенного склона или обвалившейся стенки траншеи И.В.Синицына.
Заключение. Присутствие в Задоно-Авиловском энеолитическом могильнике красной охры отмечали участники раскопок 1959 г. Вероятнее всего, она была встречена во всех захоронениях. Иначе И.В.Синицын не упомянул бы Задоно-Авиловский могильник и найденные в нем бусы при рассмотрении самых ранних памятников древне- ямной культурно-исторической общности, Мариупольского и Нальчикского могильников. Она также присутствовала на костях от взрослых скелетов, встреченных нами в 1986 г. на дне шурфа. Скорее всего, ею были окрашены погребенные в могилах № 2, 3. Более детальной и конкретной информации о степени окрашенности охрой костяков, дна могил и т.д. мы не располагаем.
Погребения в могильнике расположены достаточно компактно, по линии север юг. Несколько обособлено в стороне от условного ряда находится погребение № 1. Оно выделяется присутствием в обряде рассечения и вероятно пеленания, редкой позой и противоположной от других ориентировкой. Хотя западная ориентировка в погребениях № 5, 6, также не типична для энеолита-ранней бронзы Нижнего Поволжья и Волго- Донского междуречья. В первобытные эпохи погребения посткраниальных костяков, иногда помещенных вверх спиной, встречаются в России на достаточно широком гео- графическом ареале и в большом культурно-хронологическом диапазоне, начиная с верхнего палеолита и заканчивая срубно-андроновским блоком культур. Ближайшие культурно-хронологические аналогий для задоно-авиловского погребения № 1 имеются в первом Хвалынском грунтовом могильнике. Здесь во вторичных женских захоронениях скелеты укладывались чаще без черепов, но в порядке, имитирующем анатомически нормальный (Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И., 1990, с. 58).
Изолированные черепа (головы) являлись ведущим объектом посмертной сакра- лизации, а погребаемые некомплектные посткраниумы типа задоно-авиловского погребения № 1, иногда трактуются как объекты манипуляций культовой антропофагии (Хлобыстина М.Д., 1995, с. 22). Вместе с тем, В.И. Мельник небезосновательно полагает, что экскарнированные погребения, стоят в одном ряду с частично или довольно полно сочлененными, образуя единую группу, которую, вряд ли следует трактовать как результат каннибализма (Мельник В.И., 1991, с. 71). Такие собственно погребальные объекты – Postkranium, могли ассоциироваться с идеей «закладной жертвы», маркируя определенные этапы функционирования могильника, и связаны с формированием «культа предков» (Хлобыстина М.Д., 1995, с. 22-23).
Пока нет никаких серьезных научных данных, позволяющих связать между собой в культурном и хронологическом отношениях Репинскую стоянку и Задоно- Авиловский могильник. Тем более что они удалены друг от друга на значительное расстояние. Кроме того, для погребального обряда носителей репинской и самарской археологических культур, наиболее характерно вытянутое положение погребенных.
В свое время погребальные комплексы со скорченными костяками, аналогичные задоно-авиловским, включались в бережновскую фазу среднестоговского периода ямной культуры, или относились к так называемому бережновскому периоду (Малов Н.М., 1990, с. 29-30). Судя по обрядовым признакам и раковинным бусам, Задоно- Авиловский могильник нельзя считать древнее конца мариупольского-начала среднестоговского периодов. По позам сохранившихся костяков, наличию красной охры, раковинным дисковидным бусам Задоно-Авиловский могильник относится ко времени существования хвалынской энеолитической культуры, представленной в Нижнем По- волжье Хвалынскими, Хлопковским, другими грунтовыми и курганными могильниками. Именно в это время и зарождается обряд скорченности (Васильев И.Б., Синюк А.Т., 1985, с. 10, 48, 53-60). Аналогичные позы, красная охра и раковинные бусы представлены в погребениях среднестоговской и хвалынской энеолитических культур (Телегин Д.Я., 1973, с. 105, рис. 54; Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И., 1990, с. 158, рис. 80). Учитывая, отмеченное А.В. Шевченко существенное своеобразие Задоно- Авиловских мужских черепов, можно полагать, что в антропологическом отношении энеолитическое население Нижнего Поволжья, Волго-Уральского и Волго-Донского междуречья в это время не было однородным.
По пяти датам для второго Хвалынского энеолитического могильника (от 6040 ± 80 до 5790 ± 85) калиброванные календарные интервалы определяются первой половиной V тыс. до н.э. или в пределах 4840-4461 гг. до н.э. (Кузнецов П.Ф., 1996.). В результате радиоуглеродного анализа, выполненного в лаборатории ГИМ по костным материалам из двух захоронений Хлопковского энеолитического могильника, переданных нами для изучения П.Ф.Кузнецову и А.А.Хохлову, получены две относительно близкие некалиброванные даты. Одна (анализ № 13145) составила 6160±60 лет назад для погребения № 13, другая (анализ № 13143) 6090±70 л.н. для погребения 12. Они показывают, что Хлопковский могильник является самым ранним погребальным памятником хвалынской энеолитической культуры. Эти даты данной культуры, в определенной степени указывают и на время функционирования Задоно-Авиловского могильника.
Литература
Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И. Хвалынский энеолитический могильник. Куйбышев, 1990.
Васильев И.Б., Синюк А.Т. Энеолит Восточно-Европейской лесостепи. Куйбышев, 1985.
Еремин В.И. Стоянки предъямного и ямного времени на территории Нижнего Поволжья // Историко- краеведческие записки. Волгоград, 1977. Вып. V.
Исхизов М.Д. Загадки древних курганов. Саратов, 1961.
Кузнецов П.Ф. Новые радиоуглеродные даты для хронологии культур энеолита-бронзового века юга лесостепного Поволжья // Археология и радиоуглерод. СПб, 1996. Вып. 1.
Малов Н.М. Отчет об исследовании близ хут. Задоно-Авиловского и раскопках курганов у с. Кумыска в Волгоградской области (1986) // Архив ИА РАН.
Малов Н.М. Некоторые вопросы неолита-энеолита Нижнего Поволжья // Проблемы древней истории Северного Прикаспия (тез. докл. конф.). Куйбышев, 1990.
Мельник В.И. Особые виды погребений катакомбной общности. М., 1991.
Синицын И.В. Памятники ямной культуры Нижнего Поволжья и их связь с Приднепровьем // КСИА УССР, 1957. №7.
Синицын И.В. Отчет об археологических работах, произведенных в Нижнем Поволжье в пределах Сара- товской и Сталинградской областей в 1958 году // Архив ИА РАН. Р-I, 1863.
Синицын И.В. Древние памятники Саратовского Заволжья // Археологический сборник. Саратов, 1966.
Синюк А.Т. Репинская культура эпохи энеолита-бронзы в бассейне Дона // СА, 1981. №4.
Формозов А.А. Каменный век и энеолит Прикубанья. М., 1965.
Телегин Д.Я. Середньостогiвска культура епохи мiдi. Киiв, 1973.
Хлобыстина М.Д. Погребальные ритуалы первобытных эпох. Антропология, этнография, фольклор // Археологические изыскания. СПб., 1995. Вып. 23.
Шевченко А.В. Антропологическая характеристика населения черкаскульской культуры и вопросы его расогенеза // Современные проблемы и новые методы в антропологии. Л., 1980.
Шевченко А.В. Антропология населения южнорусских степей в эпоху бронзы // Антропология современного и древнего населения Европейской части СССР. Л., 1986.
Археологическое наследие Саратовского края. Вып. 8. 2008. К оглавлению
