Комментарии. Все вещи из данного погребения хранятся в СОМК (Инв. № 39273 – 39279). В погребении № 6 находился скелет более молодого мужчины, чем в погребении с копьем.
Горшковидный сосуд по форме и орнаментации близок к округлобокому экземпляру из центрального погребения № 3 кургана 2 VI Утевского могильника, где также есть дисковидный псалий с монолитными шипами (Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. 1994, с. 163, рис. 59, 5). Следует подчеркнуть, что штамп с очень мелкими поперечными зубцами, которым нанесен орнамент на данном медяниковском сосуде, является специфической особенностью орнаментации части покровской керамики. В Нижнем Поволжье такой штамп обычно использовался гончарами покровской, а не срубной, культуры. Этот вопрос заслуживает специального рассмотрения, что выходит за рамки данной статьи. К сожалению, орнамент, нанесенный таким штампом, сложно воспроизвести на рисунках сосудов так, чтобы он отражался достаточно точно. Поэтому обычно штампованные орнаменты срубной культурно-исторической области воспринимаются в публикациях однотипными по технике нанесения, хотя выполнялись они различными типами зубчатых и гребенчатых штампов.
Крупный двулезвийный кинжал, вероятно, откован из длинного прямоугольного бруска. К медяниковскому экземпляру наиболее близок по параметрам и другим показателям кинжал, найденный в 1902 г. при рытье канавы около деревни Трегубовка Порзовской волости Петровского уезда Саратовской губернии (СОМК, инв. № 2083 книга СУАК. Найден на участке Н.Н.Толмачева в болотистом грунте, на глубине 1,5 аршина). Трегубовская находка, изготовленная из меди химической группы ЕУ, включается, вместе с предметом из Масловского поселения, в группу плоских черенковых копий-ножей (Черных Е.Н., 1970, с. 54, рис. 45, 2; с. 128, табл. 1, № 1661 (По недоразумению, в подписях под рисунком Трегубовкого кинжала в данной пуб- ликации Е.Н. Черных, номер перепутан). Масловское орудие также включают в категорию ножей-кинжалов, типологически близких с абашевскими изделиями из Красногорского и Никифоровского могильников (Пряхин А.Д., 1976. С. 143-145, рис. 27, 19, 20, 21). Однако, Медяниковский и Трегубовский ножи-кинжалы имеют более плавный переход от рукояти к клинку, чем типологически близкие абашевские изделия. По своим параметрам и расширяющемуся клинку эти нижневолжские кинжалы ближе всего стоят не к абашевским предметам, а к узкому ножу из первого Турбинского могильника, длиной 22,1 см, напоминающему большие ножи с металлической рукоятью из Сейминского могильника (Бадер О. Н., 1964, с. 83, рис. 77). Этот турбинский нож-кинжал обычно рассматривают вне какого-либо конечного типологического разряда (Черных Е.Н., Кузьминых С. В., 1989, с. 102, рис. 58, 12). Хотя, по нашему мнению, такие своеобразные предметы следует выделить в самостоятельный типологический разряд.
Если считать от южной стенки, то максимальная длина древка копья не могла превышать 2-2,3 м. Из нижневолжских копий медяниковский экземпляр, вероятно, является самым поздним, поскольку принято считать, что такой тип наконечников бытовал уже в постсейминское время (Черных Е.Н., Кузьминых С.В., 1989, с. 88-89). Их наибольшее распространение связано с петровскими, или собственно раннеалакульскими, покровскосрубными и раннесрубными памятниками. На более поздний возраст медяниковского наконечника, по сравнению с другими покровскими, указывают однозубые крюки, литейные формы и прямоугольные желобчатые псалии.
Такие крюки появляются как следствие упрощения двурогой майкопской вилки, бытуют очень длительное время, встречаясь в различных евразийских культурах эпохи палеометаллов. Они служили престижным знаком социально-имущественной дифференциации и символом служителей культа, могли использоваться не только для доставания мяса из котлов во время ритуальных пиршеств (Ильюков Л.С., 1979), но и в качестве рыболовных крюков-подсадов (Алихова А.Е., 1958, с. 162-63).
Чаще всего они встречаются в памятниках циркумпонтийской металлургической провинции. Известны они в катакомбных донецких и бахмутских памятниках, в дольменах Кавказа и в катакомбной культуре Калмыкии. Картографирование находок однозубых втульчатых крюков показывает, что наибольшее их количество сосредоточено в памятниках катакомбного времени Калмыкии, Северного Кавказа, Нижнего Подонья и прилегающих к ним районов. Именно здесь был центр их производства и ареал бытования. Как наследие циркумпонтийской металлургической провинции, они иногда встречаются на памятниках срубной культурно-исторической области.
Например, более короткие и поздние крюки встречены на поселениях, содержащих материалы срубной культурно-исторической области (Мосоловское, Комаровское, Ивановское, Тюбяк), где также есть прямоугольные желобчатые псалии и покровская керамика (Моргунова Н.Л., Порохова О.И., 1989, с. 168, рис. 5, 8, 11; Обыденнов М.Ф., Горбунов В.С., Мурав-
кина Л.И., Обыденнова Г.Т., Гарустович Г.Н., 2001, с. 92, рис. 49, 8). На некоторых из них есть и литейные формы для таких наконечников. В Мосоловке имеются не только крюк, желобчатый псалий, но и литейные формы для отливки наконечников копий типа Медяниковских (Пряхин А.Д., 1996а, с. 27, рис. 7, 1). Все это позволяет, хотя бы частично, синхронизировать позднепокровское медяниковское погребение с покровско-срубными материалами и прямоугольными желобчатыми псалиями, встреченными на поселениях: Комаровское, Гуселка II, Ильичевка, Усово Озеро и Мосоловка. Такие наконечники копий следует датировать более поздним временем, чем кованые с пластинчатым и ромбическим пером, а также синхронизировать с некоторыми желобчатыми прямоугольными псалиями и втульчатыми крюками. В основном, такие литейные формы наконечников копий, псалии и крюки происходят из культурных слоев, содержащих поздние покровские и раннесрубные керамические материалы. Хотя, втульчатые крюки встречаются и позже, например, в завадово-лобойковском металлообрабатывающем очаге, датируемом не ранее XII вв. до н. э. (Черных Е. Н., 1976, с. 155), и на андроновских поселениях с валиковой керамикой (Аванесова Н.А., 1991, с. 36, рис. 8, 32).
Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 2001 году. Вып. 5. К оглавлению.