Во второй половине II в. на территории Прихоперья появляются новые, не имеющие местных корней мигранты, выделенные автором в постзарубинецкие древности инясевского типа (Хреков А.А, 1994, с. 51-58). По общему облику (погребальный обряд, керамика, украшения с выемчатыми эмалями) эти мигранты близки позднезарубинецким и раннекиевским культурным образованиям. Вполне возможно, что они оставлены самой восточной группой венедов, обосновавшихся на берегах р.Хопра во второй половине II-начале III вв. (Медведев А.П., 2008, с. 32; Хреков А.А., 2012, с. 102; Терпиловский Р.В., 2010, с. 10). В настоящее время в бассейне Хопра насчитывается около тридцати памятников и отдельных находок позднезарубинецкого и киевского облика (Хреков А.А., Шуваев С.В., 2016, с. 169, рис. 1).
Задача данной работы – введение в научный оборот новых материалов, уточняющих этническую историю лесостепного Прихоперья в первой половине I тыс.
Все находки – узколезвийные топоры, шпоры, фрагменты кольчуг происходят с поселений и одного могильника (рис. 1), по времени совпадающих с киевской культурой. Часть предметов, а именно топоры, имели универсальный характер, использовавшиеся не только в военной, но и хозяйственной деятельности. К престижному снаряжению всадника относятся шпоры, которыми обладали знатные воины и представители родоплеменной верхушки (Казанский М.М., 1997, с. 262).
Территориально находки, связанные с вооружением и снаряжением всадника, концентрировались в бассейне р.Хопер, по двум микрорайонам. Это Балашовский, Романовский районы Саратовской области и Борисоглебский район Воронежской области (рис. 1).
Все публикуемые материалы, обнаруженные в Саратовской области, хранятся в фондах и экспозиции Балашовского краеведческого музея. Предметы, найденные на территории Воронежской области, находятся в коллекции председателя историко-архивной комиссии Борисоглебской епархии Воронежской митрополии Шуваева С.В.
Форма, размеры топоров и шпор сведены в таблицы (табл. 1-2).
При описании узколезвийных проушных топоров использовалась типология, разработанная И.Р.Ахмедовым и А.В.Воронцовым (Ахмедов И.Р., Воронцов А.М., 2012, с. 21-22), где определены основные размеры – длина, угол отгиба лезвия относительно обуха, высота обуха, основание лезвия, толщина обуха с проушинами, виды сечения клина, разновидности форм сечения проушины (табл. 1). По этим показателям выделено два типа топоров.
Тип 1. (рис. 2, 1) представлен топором из сборов на грунтовом могильнике с сожжениями у с. Инясево Романовского района Саратовской области (Хреков А.А., 1991, с. 116-126). Скорее всего, он происходит из разрушенного погребения. Параметры: длина 15 см, лезвие слабо расширенное – 4,5 см, сужающееся у основания до 3,5 см; довольно широкий обух – 6,2 см; место наибольшего расширения обуха в районе проушин – 4,8 см. Ось лезвия располагается относительно обуха под углом около 94о. Форма проушины округлая, чуть приостренная при переходе к клину. Дата могильника по пряжке типа IIа (Малашев В.Ю., 2000, с. 194-209) и другим предметам суммарно определяется серединой — началом второй половины III в.
В качестве близкой аналогии можно привезти топор из погребения 87 Кошибеевского могильника рязано-окских финнов (раскопки А.А.Спицына), который исследователи относят к типу 1Б и датируют его в рамках второй половины II — началом III вв. (Ахмедов И.Р., 2007, с. 137-139; Ахмедов И.Р., Воронцов А.М., 2012, с. 43, рис. 24, 14). Некоторое сходство наблюдается с железным топором, обнаруженным на поселении пшеворской культуры Сокольники (Козак Д.Н., 1993, табл. XXI, 16). К сожалению, на эталонном постзарубинецком памятнике Картамышево II от топора близкого типа сохранилось только узкое лезвие, расширяющееся к рабочей части и началу проушины (Горюнова В.М., 2004, рис. 6, 10).
К воинской атрибутике, видимо, относится фрагмент кольчуги (рис. 3, 8), обнаруженный в погребении 2 Инясевского могильника (Хреков А.А., 1997, с. 327). Он состоял не менее чем из 12 колец диаметром 0.7-0.8 см. Производство кольчуг и их использование у населения киевской культуры пока не зафиксировано. Около десятка мелких фрагментов кольчуг происходят из черняховских (Гопкало О.В., 2012, с. 332, 355, рис. 1, 6-10) и сарматских (Гущина И.И., Засецкая И.П., 1994, с. 104, табл. 5, 54; с. 112, табл. 13, 133). Обычай помещать обрывки римских кольчуг в погребальном инвентаре в качестве трофеев, амулетов и украшений был распространен в Центральной Европе (Германии, Польше) в периоды В2 и С1 согласно центральноевропейской хронологической схеме, то есть, преимущественно со второй половины II-III вв. Более продолжительное время (фаза Д) он бытовал в погребениях Словакии и Моравии (Kaczanowski Р., 1992, s. 60). Не ранее IV в. датируются находки фрагментов кольчуг из черняховских могильников Дедов Шпиль и Могошань (Гопкало О.В., Тылищак В.С., 2010, с. 86-87).
Наиболее ранние панцирные пластины, отдельные колечки и обрывки кольчуг в Восточной Европе обнаружены в сарматском могильнике Золотое кладбище и черняховском Чернелив-Русский, которые по-видимому синхронны большинству центральноевропейских находок (Гопкало О.В., Тылищак В.С., 2010, с. 87).
На Инясевском могильнике обрывки кольчуги, вероятно, указывают не только время (не позднее середины III в.), но и определённые традиции, не исключено с пшеворской культурой, чему не противоречат отдельные черты погребального обряда – вторично использованные и побывавшие в огне фрагменты посуды (Козак Д.Н., 1993, с. 59).
Еще два разрозненных кольчужных колечка, очковидная подвеска, или скрепа (рис. 3, 5-6) происходят с постзарубинецкого поселения Подгорное (ХрековА.А., 2008, с. 112-120). Концы колечек имеют характерные следы крепления. Основой для их датировки является груболепная керамика горшковидных и баночных форм, распространенная на памятниках киевской культуры.
Второй топор I типа обнаружен на поселении Рассказань VI, открытом в 2017 году. Памятник расположен в 800 метрах на север от здания сельской школы с. Рассказань Балашовского района Саратовской области, в пойме левого берега р.Хопер (рис. 1, 2). Его поверхность частично нарушена несколькими карьерами для выборки песка, что позволило собрать лепную керамику киевской культуры и круговую – черняховской. Совместное её залегание отмечено в яме, которая обнажилась в стенке карьера. В отличие от грубой горшковидной и баночной посуды киевской культуры (рис. 5, 1-6), черняховская имеет более тонкие стенки, украшенные оттянутыми треугольными валиками, рифлением, горизонтальными прочерченными поясками, поверхностной пролощенной решеткой (рис. 6, 1-6). Подобная керамика впервые встречена на территории Прихоперья. Аналогичные памятники на Верхнем Дону А.М.Обломский относит к группе Каширки-Седелки и датирует второй третью III — началом IV вв. или серединой IV вв. (Обломский А.М., 2007, с. 75).
Обнаруженный топор имеет подпрямоугольную форму и клиновидно расширенное тулово. Длина 17,8 см; слабо расширенное лезвие – 7,5 см, сужающееся у основания до 4 см; широкий обух – 6,5 см; место наибольшего расширения в районе проушины – 4,6 см. Ось лезвия располагается относительно обуха под углом 92о. Форма клина характеризуется выраженным округлым расширением в районе проушины. Конфигурация и близкие параметры в целом соответствуют топорам 1Б и близки экземпляру из Инясево. Незначительные отличия формы и ширины лезвия, сечения проушины, видимо, связанны с функциональным назначением. Учитывая керамический комплекс, топор с поселения Рассказань VI отнесен ко второй половине III — началу IV вв.
Топоры 2 типа (рис. 2, 3; 3, 1) обнаружены на поселении Богатырка (Кисельников А.Б., 2009; Хреков А.А., 2013, с. 121-122) и в районе с. Репное (Хреков А.А., Дьяченко И.Н., 2009, с. 105-111).
Поселение Богатырка находится на невысокой террасе, проходящей по дну оврага Богатырка, склоны которой ежегодно размываются талыми водами. На протяжении ряда лет здесь собрана представительная коллекция керамики финальной бронзы, городецкой, киевской культур и ряд уникальных вещей: бронзовый браслет типа 1 (Корзухина Г.Ф, 1978, с. 34-35), две шпоры, узколезвийный проушной топор и другие предметы.
Топор имеет длину 20 см; средней величины лезвие (6 см), которое сильно сужается у основания до 2,3 см; обух прямой, высотой 3,6 см, с выступающими щековицами. Форма клина характеризуется слабовыраженным округлым расширением в районе проушины. Максимальная ширина обуха в сечении 4,9 см. Форма проушины – яйцевидная. Ось лезвия располагается относительно обуха под углом 95o (рис. 2, 3). Параметры и форма изделия практически идентичны случайной находке из Калужской области типа 3Б1 (Ахмедов И.Р., Воронцов А.М., 2012, с. 14, 29, рис. 10, 3). Неясность контекста находки не позволила авторам предложить обоснованную узкую датировку. Нет пока надежной культурной и хронологической привязки и у топора с поселения Богатырка. Датировка, предложенная ранее (IV-V вв.), по-видимому, не соответствует комплексу выявленных артефактов (браслет, шпоры), которые по ряду признаков соотносятся с раннекиевским временем (первая половина III в.).
Второй топор (рис. 3, 1), случайно обнаруженный в заросшей пойме правого берега р.Хопер, в 1,5 км от стоянки киевской культуры у с. Репное Балашовского района Саратовской области имеет ту же форму и параметры – типа 3Б1. Длина 19,5 см; ширина лезвия 7 см, у основания сужено до 3,4 см; высота обуха, без резко выступающих щековиц 4 см. Максимальная ширина обуха в сечении 4,3 см. Форма клина характеризуется выраженным округлым расширением в районе проушины. Ось лезвия располагается относительно обуха под углом 96o. Форма проушины округлая. Набор топоров наиболее близкий типу 2 из Прихоперья находит прямые аналогии на территории Литвы (Ахмедов И.Р., Воронцов А.М., 2012, с. 53, рис. 33, 14-15). Возможно, именно эти топоры с оттянутыми вниз лезвием имели боевое назначение. Представляется, что находки подобного рода изделий, являются случайным импортом, трофеем или открывают новый вид памятников и связей с сопредельными территориями.
Появление в Прихоперье постзарубинецкого населения, по-видимому, сопровождалось конными отрядами, о чем свидетельствуют находки шпор. Сарматы и местные племена городецкой культуры, как известно, не использовали шпоры для управления лошадью. Шпоры, найденные на постзарубинецких памятниках Прихоперья, принадлежат трем различным типам (табл. 2). В качестве главного и определяющего критерия при выделении различных типов берется форма окончания дужки. Не менее важными признаками являются: длина дужки, форма дужки, длина шипа, ширина плеч, т. е, расстояние между зацепами (Перхавко В.Б., 1978, с. 116-117).
Тип 1 представлен железными шпорами, обнаруженными на поселении Богатырка Романовского района Саратовской области (рис. 3, 2, 3) и Малык Борисоглебского района Воронежской области (рис. 4, 1). Все три шпоры по конструкции близки между собой, но отличаются размерами, формой пластинчатой дужки и шипа (табл. 2).
Богатырка. Шпора 1 (рис. 3, 2). Длина по плечам 7,7 см. Дужка пластинчатая, ромбовидная; шип конический, гладкий, высотой1,3 см; расстояние между зацепами 6,6 см. Зацепы оформлены в виде петель.
Богатырка. Шпора 2 (рис. 3, 3). Длина по плечам 5,8 см. Дужка пластинчатая, в центре расширяется в виде овала; шип конический, гладкий, высотой 1,15 см; расстояние между зацепами 5,3 см. Зацепы оформлены в виде петель. Дужка шпоры почти прямая, видимо, деформирована в древности.
Малык. Шпора 3 (рис. 4, 1). Длина по плечам 6,8 см. Дужка пластинчатая , вытянутой прямоугольной формы; шип конический с четырьмя гранями, высотой 1,3 см. Зацепы оформлены в виде петель, расстояние между зацепами 6,3 см.
Помимо шпор, на всех трех поселениях была найдена не только постзарубинецкая керамика, но и предметы круга варварских эмалей (Хреков А.А., Шуваев С.В., 2016, с. 160-176). Наиболее ранний и близкий образец шпор этого типа в комплексе с бронзовым литым браслетом, треугольной фибулой с выемчатой красной эмалью, позднезарубинецкой керамикой обнаружены в постройке на поселении Ездочное в Приосколье. Весь набор находок авторы раскопок отнесли к середине II в. (Зиньковская И.В., Медведев А.П., 2005, с. 7-8). А.М.Обломский и Р.В.Терпиловский этот тип шпор датируют довольно широко, вплоть до раннего средневековья (Обломский А.М., Терпиловский Р.В., 2007, с. 127). К позднезарубинецкому времени шпору из Ездочного отнес О.А.Радюш (Радюш О.А., 2011, с. 6-31, рис. 7, 6). Учитывая сказанное, до проведения стационарных работ, шпоры с поселений Богатырка и Малык, а также весь собранный материал нами отнесен к раннему этапу киевской культуры – первая половина- середина III в.
Тип 2 представлен шпорами с двумя крючками для фиксации, найденными на поселении Разнобрычка Романовского района Саратовской области и Малык Борисоглебского района Воронежской области (табл. 2).
Шпора с Разнобрычки имеет плоскую ромбическую дужку, ограненный конический шип, на концах крючки-зацепы (Рис. 3, 4). Длина дужки по плечам 10,2 см, высота шипа 1,4 см, расстояние между зацепами 7,4 см. В контексте со шпорой были выявлены грубая и лощеная керамика киевской культуры, ямы хозяйственного назначения, посоховидные булавки, цилиндрическая бусина, секировидная подвеска, коническое глиняное грузило и другие предметы, ограничивающие время существования памятника серединой-второй половиной III в. или чуть позднее (Хреков А.А., 2006, с. 59-65; он же, 2013, с. 123-124). Вероятно, к этому же времени можно отнести привеску в виде молоточка «Тора» (рис. 3, 7). Они известны на широкой территории – от Средней Европы до Приуралья. Полагают, что секировидные привески были характерны для германцев и бытовали все позднеримское время, вплоть до конца V в. (Казанский М.М., Мастыкова А.В., 1998, с. 102).
Шпора со сборов в овраге Малык имеет чуть уплощенную дужку, расширенную в центре, гладкий конический шип, на концах крючки-зацепы (рис. 4, 3). Длина дужки по плечам 7,6 см, высота шипа 1,8 см, расстояние между зацепами 6,1 см.
С этого же памятника происходит еще одна шпора, которую мы условно отнесли к 3 типу. В отличие от шпор 2 типа, она отлита из бронзы. Дужка ромбовидная, шип конический гладкий, ограниченный снизу поперечной планкой (рис. 4, 4). Длина по плечам 6,5 см, высота шипа 1 см, расстояние между зацепами 5,9 см.
Наиболее близкие аналогии рассматриваемому изделию происходят с Шиловского поселения (Акимов Д.В., Пряхин А.Д., 2010, с. 171, рис. 4, 11), территории черняховской культуры (Магомедов Б.В., Левада М.Е., 1996, рис. 8, 12), поселения Александровка 1 (Обломский А.М., Терпиловский Р.В., 2010, с. 370, рис. 41, 2). Подобные шпоры встречаются у восточных германцев в финале позднеримского и начале гуннского времени, а в лесной полосе бытует вплоть до раннего средневековья (Kazanski M, 1994, p. 434).
В своей работе «Появление и распространение шпор на территории Восточной Европы» В.Б.Перхавко шпоры с двумя крючками на концах отнес к пятому типу, отмечая их балтийское происхождение (Перхавко В.Б., 1978, с. 122-123), ограничивая время существования в рамках III-VIII вв. В настоящее время верхняя дата и происхождение шпор с крючками на концах остается спорной. Близкие по типу шпоры из городищ культуры штрихованной керамики А.М.Медведев датирует III-V вв. (Медведев А.М., 2011, с. 49), тогда как А.А.Егорейченко появление этих шпор относит к раннеримскому времени (Егорейченко А.А., 2006, с. 84).
В пшеворских погребениях Польши железные шпоры с крючками известны с рубежа позднего латена и раннеримского времени. М.М.Казанский считает, что эти шпоры возникают не в балтийском регионе, а на нижнем Дунае, где они известны у даков в самом начале римского времени и римском военном контексте (Казанский М.М, 1997, с. 264-265). Анализу подобных шпор была посвящена работа польского археолога Я.Жака (Zak J., 1959, s. 88-91). Согласно этому исследователю, шпоры с зацепами-крючками появляются не ранее II в.
В Поднепровье шпоры ранних типов обнаружены на памятниках рубежа эр, что связанно с проникновением военных отрядов из Центральной Европы на территорию зарубинецкой культурной области. Все они имеют позднелатенскую схему Knopfsporen (Радюш О.А, 2006, с. 268). Продолжают они использоваться в позднезарубинецкий период и киевской культуре. В несколько измененном виде (Тип 1 – с зацепами в виде петель) в период В2-С1 они появляются в Приосколье и Прихоперье (Ездочное, Богатырка, Малык). Контакты с выходцами из Центральной Европы в какой-то степени отразились в погребальном обряде c использованиtv шпор, фрагментов кольчуг, мисок типа III 3а-б (Обломский А.М., 2003, с. 152, рис. 2), с изображением свастик (ХрековА.А., 1997, с. 332, рис. 3, 19).
С черняховской или центральноевропейской территорией связано появление прогнутой, со сплошной узкой ножкой, бронзовой фибулы (рис. 7, 2) на поселении у озера Духовое Балашовского района Саратовской области (Хреков А.А., 1988, с. 197-198). Непосредственно с фибулой была найдена груболепная керамика киевской культуры (рис. 7, 1, 3-6). А.К.Амброз подобные фибулы отнес к группе 16 подгруппе 2 серии 1 варианту 1 (Амброз А.К., 1966, с. 57-59, рис. 3) или вариант А 1 по Е. Л. Гороховскому (Гороховский Е.Л., 1988, с. 220) второй трети III в.
Видимо, чуть позднее на территории Восточной Европы складывается простая конструкция шпор с зацепами-крючками (Hakensporen). На Хопре это шпоры второго типа (Разнобрычка, Малык), возможно, сосуществующими с топорами типа 3Б1 (тип 2) и заключительным этапом памятников типа Каширок-Седелок. Именно к этому периоду А.М Обломский относит походы готского короля Германариха по тылам венетов через Верхнее Подонье, Поочье и Верхнее Поволжье в сторону меренс, морденс (Обломский А.М., 2007, с. 89). Не исключено, что эти походы могли охватить и территорию лесостепного Прихоперья. Именно это могло бы объяснить появление черняховской керамики на Хопре (Рассказань VI). В любом случае, киевское население Прихоперья не было чуждо той культурной традиции, которая появилась с приходом в Восточную Европу пшеворских, готских (вельбарских), и шире – восточногерманских племен.
Литература
Акимов Д.В., Пряхин А.Д. Новые памятники эпохи Великого переселения народов в низовьях реки Воронеж // Лесная и лесостепная зоны Восточной Европы в эпохи римских влияний и Великого переселения народов. Тула, 2010. Конференция 2. Часть 1.
Амброз А.К. Фибулы юга Европейской части СССР. II в. до н.э.- IV в. н.э. САИ. 1966. Вып. Д1-30.
Ахмедов И.Р. Культура рязано-окских могильников. Инвентарь мужских погребений // Восточная Европа в середине I тысячелетия н.э. Раннеславянский мир. М., 2007. Вып. 9.
Ахмедов И.Р., Воронцов А.М. Узколезвийные проушные топоры римского времени и эпохи Великого переселения народов с территории Верхнего и Среднего Поочья // Лесная и лесостепная зоны Восточной Европы в эпохи римских влияний и великого переселения народов. Тула, 2012. Конференция 3.
Гопкало О.В., Тылищак В.С. Римские импорты из металла на могильнике Чернелив-Русский // Германия-Сарматия. Калининград-Курск, 2010.
Гопкало О.В. Черняховский могильник Ружичанка // Лесная и лесостепная зоны Восточной Европы в эпохи римских влияний и Великого переселения народов. Тула, 2012. Конференция 3.
Гороховский Е.Л. Хронология черняховских могильников Лесостепной Украины // Труды V Международного конгресса археологов-славистов. Киев, 1988. Том 4.
Горюнова В.М. Поселение Картамышево II (постзарубинецкая эпоха на Верхнем Псле) // Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском регионе на исходе римского времени и в раннем средневековье. СПб., 2004.
Гущина И.И., Засецкая И.П. Золотое кладбище Римской эпохи в Прикубанье. СПб., 1994.
Егорейченко А.А. Культуры штрихованной керамики. Минск, 2006.
Зиньковская И.В., Медведев А.П. Позднезарубинецкое поселение Ездочное 1 на р. Оскол. // Днепро-Донское междуречье в эпоху раннего средневековья. Воронеж, 2005.
Казанский М.М. Оружие киевской культуры // Памятники старины, концепции, открытия, версии. СПб; Псков, 1997. Т. 2.
Казанский М.М, Мастыкова А.В. Германские элементы в культуре населения Северного Кавказа в эпоху Великого переселения народов // Историко-археологический альманах. Москва, Армавир, 1998. № 4.
Кисельников А. Б. Отчет о полевых исследованиях в июле-августе 2009 г. Романовского района Саратовской области. Архив ИА РАН. Р-1.
Козак Д.Н. Пшеворская культура // Археология СССР. Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н.э.- первой половине I тысячелетия н.э. Наука. М., 1993.
Малашев В.Ю. Периодизация ременных гарнитур позднесарматского времени //Сарматы и их соседи на Дону. Ростов на Дону, 2000.
Медведев А.М. Верхнее Понеманье в железном веке и раннем средневековье. Минск, 2011.
Медведев А.П. Сарматы в верховьях Танаиса. М., 2008.
Обломский А.М. Лесостепное Подонье // Восточная Европа в середине I тысячелетия н.э. Раннеславянский мир. М., 2007. Вып.2.
Обломский А.М., Терпиловский Р.В. Предметы убора с выемчатыми эмалями на территории лесостепной зоны Восточной Европы (Дополнение сводов Г.Ф. Корзухиной, И.К.Фролова и Е.Л. Гороховского) // Памятники киевской культуры в лесостепной зоне России (III- начало V вв. н.э) (раннеславянский мир). М., 2007. Вып.10.
Перхавко В.Б. Появление и распространение шпор на территории Восточной Европы. СА, 1978. № 3.
Радюш О.А. Находки шпор римского времени к востоку от Днепра. // Археологическое изучение Центральной России. Тезисы международной научной конференции, посвященной 100-летию В.П. Левенка. Липецк, 2006.
Радюш О.А. Предметы вооружения и кавалерийского снаряжения зарубинецкой культуры // Военная археология. М., 2011. Вып. 2.
Терпиловский Р.В. Историография древностей позднезарубинецкого периода // Позднезарубинецкие памятники на территории Украины (вторая половина I-II в. н.э.). Раннеславянский мир. М., 2010. №12.
Хреков А.А. Исследования в лесостепном Прихоперье // АО – 1986.. М., 1988.
Хреков А.А. Проблемы этнокультурного развития населения Прихоперья в первые века н.э. // Российский исторический журнал. Балашов, 1994. Вып. 1.
Хреков А.А. Раннеславянские памятники лесостепного Прихоперья (вопросы хронологии и культурной принадлежности) // Труды VI Международного конгресса славянской археологии. М., 1997. Т. 3.
Хреков А.А. Постзарубинецкое поселение инясевского типа у с. Подгорное // Археологическое наследие Саратовского края. Саратов, 2008. Вып. 8.
Хреков А.А. Некоторые итоги и проблемы изучения постзарубинецких памятников Прихоперья // АВЕС. Саратов, 2012. Вып. 9.
Хреков А.А. Периодизация и хронология постзарубинецких памятников лесостепного Прихоперья // Археологическое наследие Саратовского края. Саратов, 2013. Вып. 11.
Хреков А.А., Дьяченко И.Н. Постзарубинецкая стоянка у с. Репное // Археологическое наследие Саратовского края. Саратов, 2009. Вып. 9.
Хреков А.А., Шуваев С.В. Новые находки предметов круга выемчатых эмалей на территории лесостепного Прихоперья //Археологическое наследие Саратовского края. Саратов, 2016. Вып.14.
Kaczanowski R. Importi broni rzumskiej na obszarze europejskiego Barbaricu. Krakow, 1992.
Kazanski M. Les eperons , les umbo, les manipules de boucliers et les haches de l epoque romaine tardive dans la region pontique: origine et diffusion // Beitrage zur romischer und barbarischer Bewaffnung in der ersten vier nachchristlichen Jahrhunderten. Lubin-Marburg, 1994.
Zak J. Ostrogi s zacepami haczykowato odgietymi na zewnatrz // Przeglad Archeologiczny. 1959. № 11.
Археологическое наследие Саратовского края. Вып. 15. 2017. К оглавлению.