Поздний энеолит степного Поволжья представлен по большей части поселенческими памятниками и в меньшей степени погребальными, что создает определенные трудности в поисках истоков ямной культуры эпохи ранней бронзы. Традиционно одним из основных субстратов ямной культуры называют хвалынскую, несмотря на отмечаемый исследователями хронологический разрыв между ними.
Материалы хвалынской культуры уже давно прочно вошли в научный обиход. Хвалынская энеолитическая культура охарактеризована по результатам исследования эпонимного могильника на севере Саратовской области (Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И., 1979; они же, 1990). Культура локализуется в пределах полупустынной, степной и лесостепной зон Поволжья, а ее отдельные материальные проявления известны и севернее. Культура представлена стоянками, грунтовыми могильниками и подкурганными захоронениями. На всей территории распространения культура выступает как единое целое, без каких либо локальных вариантов (Васильев И.Б., Выборнов А.А., 1986, с. 14). Итоговая характеристика всей хвалынской культуры, распространенной далеко за пределами Нижнего Поволжья, дана в работе И.Б.Васильева (Васильев И.Б., 2003а, с. 61-99). История исследований памятников и изучения хвалынской культуры приводится в работе В.Г.Фадеева (Фадеев В.Г., 2003, с. 100-117). Подробная характеристика культуры, включающая проблемы радиоуглеродного датирования, характеристику керамики, медных и каменных изделий, архезоологических и палеоантропологических материалов, представлена в коллективной монографии по материалам двух могильников культуры – Хвалынского I и Хвалынского II, изданной под редакцией С.А.Агапова (Хвалынские…, 2010). Остановимся лишь на нескольких ключевых моментах развития хвалынского населения, касающихся непосредственно рассматриваемой территории.
Исследования трех крупных грунтовых могильников – двух Хвалынских (I и II) и Хлопковского (Малов Н.М., 2008, с. 34-134) (рис. 1, 1, 2) предоставили исследователям богатейшую источниковую базу и коренным образом изменили наши представления об энеолите региона. И.Б.Васильев сделал вывод о существовании в среднем энеолите хвалынско-среднестоговской культурно-исторической области, которая сформировалась на основе раннеэнеолитических культур мариупольского круга – самарской, прикаспийской, нижнедонской (Васильев И.Б., 1981). Памятники культуры, её территория и хронология получают дальнейшую характеристику в совместной работе И.Б.Васильева и А.Т.Синюка (1985). Хвалынская культура соотносится со средним этапом энеолита, частично синхронизируясь с предыдущими мариупольскими памятниками. Однако существует и мнение о синхронности хвалынских поселений Северного Прикаспия с поселениями, оставившего комплексы «воротничковой керамики» (Барынкин П.П., Козин Е.В., 1998).
Долгое время у исследователей не было единого мнения относительно хронологии хвалынских памятников, но в настоящее время признается существование культуры в пределах IV тыс. до н.э., а по калиброванным значениям радиоуглеродных дат время хвалынской культуры определяется первой половиной V тыс. до н.э. (Черных Е.Н., Орловская Л.Б, 2004, с. 24-37; они же, 2010, с. 121-132).
Эти данные подтвердились и новой серией дат, полученных по керамике с хвалынских стоянок Северного Прикаспия (Выборнов А.А., Ковалюх Н.Н., Скрипкин В.В., 2008, с. 191-193); по керамике с энеолитических стоянок Самарского Поволжья (Моргунова Н.Л., 2009, с. 14-15) и по кости человека из Хвалынского II могильника (Шишлина Н.И., 2007, с. 380).
Но, как уже сказано, все исследователи отмечают хронологический разрыв между хвалынской и ямной культурами на территории Нижнего Поволжья и предпринимают попытки заполнить этот хиатус.
Первоначально складывалось впечатление, что этот разрыв составлял более тысячи лет (Турецкий М.А., 2001, с. 126), но постепенно разрыв стал сокращаться.
В хронологической схеме неолита-бронзы степной и лесостепной зон Восточной Европы В.А.Трифонова разрыв между хвалынскими и ранними ямными с репинским чертами составляет около 500 лет при отсутствии каких-либо памятников в Нижнем Поволжье в это время. Предполагается, что это время существования репинской культуры (Трифонов В.А., 2001, с. 75-79, табл. 1), присутствие которой в степной зоне пока представлено единичными фрагментами керамики.
Несмотря на то, что калиброванные определения для Хвалынска показывают максимум дат для первой половины V тыс. до н.э., по аналогиям в материальных комплексах среднестоговской и новоданиловской культур можно говорить о продолжении существования хвалынской культуры во второй половине V тыс. до н.э. и в IV тыс. до н.э. по меньшей мере на протяжении первой четверти, так как балкано-карпатский металлургический очаг, металл которого широко представлен в Хвалынских могильниках, прекращает функционировать где-то между 3800-3700 лет до н.э. (Черных Е.Н., Авилова Л.И., Орловская Л.Б., 2000, с. 21). Наиболее нижние даты для ранней ямной культуры с керамикой репинского облика отсчитываются с третьей четверти, а возможно и со второй четверти IV тыс. до н.э. (Кузнецов П.Ф., Ковалюх Н.Н., 2008, с. 194-196; Кузнецов П.Ф., 2010, с. 96-98). В последней по времени публикации работе, приведенная серия дат для ямно-реписких памятников Поволжья и Приуралья позволяет авторам сделать вывод о сложении ямной культуры в первых веках IV тыс. до н.э. (Моргунова Н.Л. и др., 2011, с. 54-61, 68). В этом случае хронологический разрыв уже практически отсутствует, так как поздние хвалынские памятники (существование которых допускается чисто теоретически) смыкаются по времени с раннеямными. Тем не менее, это не решает проблемы отсутствия собственно хвалынских памятников после середины V тыс. до н.э.
Однако в последнее время появились новые памятники, как поселенческие, так и погребальные, которые позволяют заполнить этот хронологический промежуток – от хвалынских памятников до ямно-репинских или раннеямных.
К этому периоду позднего энеолита И.Б.Васильевым в его первоначальной схеме для Нижнего Поволжья были отнесены памятники алексеевского типа и древнейшие подкурганные захоронения типа Бережновка I 5/22. Но, как оказалось позднее, алексеевские памятники характеризуют материальную культуру лесостепного, а не степного населения. Остаются немногочисленные подкурганные захоронения с хвалынской керамикой, хронология которых пока до конца не определена, так как отсутствуют радиоуглеродные даты.
Некоторая часть этих погребений и ранее относились к энеолитическим или наиболее ранним ямным (Мерперт Н.Я., 1974, с. 46, 54; Фисенко В.Ф., 1970, с. 32, 49; Даниленко В.Н., 1974, с. 56, рис. 32, 1, с. 59-61, 66-68). Материалы Хвалынского I грунтового могильника предоставили возможность к известным ранее энеолитическим подкурганным погребениям добавить ряд новых (Дремов И.И., Юдин А.И., 1992, с. 18-27) и охарактеризовать их как энеолитические погребения хвалынско-бережновского типа.
В настоящее время в степном Поволжье исследовано 20 энеолитических подкурганных захоронения из 7 курганов и одно дюнное: Бережновка 1, кург. 5, погр. 22; Бережнока II, кург. 9, погр. 2, 5, 8-12, 16-21; Ровное, кург. 3, погр. 5, 11; Энгельс-Анисовка, погр. 1; Тарлык, кург. 1, погр. 6; Политотдельское, кург. 12, погр. 15, 18; Новопривольное, погр. 16. Часть этих погребений содержала в качестве погребального инвентаря характерную керамику, находящую ближайшие аналогии в Хвалынских и Хлопковском могильниках (рис. 2, 1-5).
Погребальный обряд этой группы древнейших подкурганных захоронений степей Нижнего Поволжья не имеет жесткой регламентации. Ориентировка может быть как северо-восточной, так и юго-западной. Четко не определено положение рук. Большинство скелетов обильно посыпаны охрой, но в некоторых случаях охра зафиксирована только на черепе. Шесть взрослых захоронений сопровождались погребениями детей или подростков, причем, в двух случаях дети лежали на ступеньках могильной ямы. Преобладают прямоугольные могилы, но имеются и овальные. Глубина и величина могил различны, следы перекрытия отмечены не везде. Наряду с основными могилами в курганах есть и впускные.
Однако сравнение погребального обряда с обрядом грунтовых могильников обнаруживает совпадение по многим параметрам. Погребенные лежали скорченно, с вытянутыми или сложенными на животе руками. Ориентировки грунтовых захоронений, так же, как и подкурганных неустойчивы, но преобладают северо-восточные направления. Имеются погребения обильно посыпанные охрой, но встречаются и неокрашенные. В грунтовых могильниках, как и в курганах, могилы имели овальную и подпрямоугольную форму (Васильев И.Б., 1981, с. 42; Малов Н.М., 1982, с. 85-89).
Инвентарь в подкурганных погребениях, по сравнению с грунтовыми, включает меньшее количество категорий – мелкие круглые бусы из раковины, костяные пронизки и длинные трубочки из полой кости («флейты»), кремневые ножи и медные височные подвески – но все они находят аналогии в памятниках хвалынской культуры. Керамика по форме и орнаменту аналогична хвалынской. Сосуды имеют венчики с характерным валикообразным утолщением, округлое тулово и круглое дно. Орнамент выполнен наколами, насечками, оттисками зубчатого штампа и створкой раковины. Орнаментальные композиции чаще всего составлены из рядов горизонтальных линий по тулову и вертикальных или наклонных по венчику. Орнамент покрывает срез венчика и его внутреннюю сторону. Подобно хвалынской керамике, в двух случаях орнаментальные зоны разделяются волнистыми прочерченными (рис. 2, 3, 5).
Учитывая аналогии в обряде и совпадение категорий инвентаря, включая керамику, можно говорить о хронологической и культурной близости подкурганных погребений с грунтовыми хвалынскими, но их точное хронологическое соотношение пока окончательно не определяется. Отмеченные различия могут определяться как варианты степного и лесостеного населения одной культуры, так и их разновременностью.
За последние годы исследований в степном Поволжье к этим погребениям добавилось только два (возможно три) захоронения из кургана Паницкое 6Б в Саратовском Правобережье (Мимоход Р.А., 2009, с. 44-65).
В кургане обнаружено 7 разновременных погребений, два из них (погр. 6 и 7) по всем параметрам вполне соотносятся с описанными выше подкурганными захоронениями. Погребения располагались под центральной частью насыпи и совершены по одному обряду. Они основные, содержали парные захоронения – взрослого и ребенка.
Погребальный инвентарь погребения 6 представлен керамическим сосудом и роговой булавкой-рогаткой. Небольшой керамический сосуд имеет плавный S-овидный профиль и округлое дно. Венчик сосуда слегка утолщен и отогнут наружу. Вся внешняя поверхность сосуда украшена параллельными горизонтальными рядами оттисков зубчатого штампа. По верхнему краю венчика орнамент дополнен короткими наклонными рядами отпечатков того же штампа (рис. 24, 6).
Парное погребение 7 сильно повреждено землероями, но, судя по остаткам костей погребенных, это была аналогия погребения 6. Погребальный инвентарь представлен двумя грифельными костями животного.
Не исключено, что погребениям 6 и 7 синхронно или совершено с небольшим хронологическим запаздываем детское безынвентарное погребение 5, устроенное в южной поле кургана. Неглубокая (до 0,2 м) могильная яма подпрямоугольной формы имела округлые углы. На дне лежали разрозненные кости детского скелета, по которым устанавливается, что умерший был положен на спине, скорченно, головой на северо-восток.
По этим погребениям получено пять дат, одна из которых (п. 6, взр. скелет) относится ко второй половине IV тыс. до н. э. – 4500 ± 120 л.н. или 3370-3020 (1s) до н.э. в калиброванном значении, а две других сильно омоложены и не могут приниматься в расчет (Мимоход Р.А., 2009, с. 59, 70). Впрочем, и дата погребения 6 может быть принята пока условно, так как это уже ямное время (табл. 1). По мнению Р.А.Мимохода возраст данного погребения является постбережновским и дорепинским. Однако если не брать во внимание радиоуглеродную дату, то по остальным параметрам погребения из Паницкого 6Б как раз укладывается в хронологический отрезок между хвалынскими и раннеямными погребениями, причем, на основании находки булавки-рогатки, которую Р.А.Мимоход считает древнейшей из всех в погребениях со скорченными на спине скелетами (2009, с. 54), их следует считать финально-энеолитическими, то есть позднейшими из перечисленных выше хвалынско-бережновских комплексов.
В степном Поволжье хронологически близкими к хвалынским (хвалынско-бережновским) подкурганным погребениям являются несколько захоронений, не содержащих керамики, но близких к ним по инвентарю и некоторым чертам обряда и относимых к новоданиловской культуре. Это погребения могильников Перегрузное I, Шляховский II в Волгоградской области и несколько курганов в Калмыкии. Все они расположены южнее описанных выше подкурганных хвалынских захоронений, т.е. географически ближе к основному региону распространения памятников новоданиловской культуры, основной ареал которых расположен в степях Азово-Черноморского региона. Погребальный инвентарь в новоданиловских комплексах представлен крупными ножевидными пластинами, каменными топорами, наконечниками копий, дротиков и стрел, булавами и скипетрами, украшениями из раковины Unio, а также многочисленными украшениями из меди. Предполагается, что бескурганный обряд занимает более ранние хронологические позиции среди новоданиловских памятников, а в целом время бытования новоданиловской культуры по калиброванным радиоуглеродным определениям укладывается в середину – вторую половину V тыс. до н.э., а сама культура продолжает линию развития культуры могильников мариупольского типа (Телегин Д.Я. и др., 2001. с. 57-64).
В Волго-Донском междуречье наиболее представительны новоданиловские комплексы из курганов в могильнике Перегрузное 1 в Октябрьском районе Волгоградской области (западный склон Северных Ергеней), а также два погребения из кургана 3 курганной группы Шляховский II в Фроловском районе той же области.
В кургане 3 у хут.Шляховский получены наиболее выразительные по погребальному инвентарю комплексы. Два энеолитических погребения располагались рядом и были основными в кургане. Подпрямоугольные могильные ямы имели сильно скругленные углы и были слабо заглублены в материк. Умершие лежали на спине, скорченно, головой на северо-восток. Кости скелетов посыпаны охрой. Погребения совершены одновременно, что документируется нахождением обломков кремневого ножа в обеих могилах. Погребение 3 содержало выразительный инвентарь: диоритовый зооморфный схематичный скипетр, два скребка на пластинчатых отщепах и отщеп из кремня, аргиллитовое и кремневое тесла, подтреугольный кремневый наконечник дротика с прямым основанием и точильный камень (рис. 6, 12-15). Погребение 4 сохранилось хуже, здесь, кроме уже упомянутой части кремневого ножа, найдено кремневое тесло, аналогичное орудию из погребения 3 (рис. 6, 10, 11).
Культурный облик погребений 3 и 4 автор раскопок связывает с новоданиловскими памятниками и отводит им промежуточное место между хвалынскими и ямными погребениями (Клепиков В.М., 1994, с. 97-102).
В могильнике Перегрузное 1 исследовано пять курганов (№№ 10, 12, 13, 29, 31) с погребениями энеолитического времени. Все погребения являлись основными, и именно над ними была сооружена насыпь. Особенно представительно не разрушенное погребение 8 кургана 10. Погребение (трупорасчленение в «пакете») сопровождалось медным браслетом, тремя ножевидными пластинами, двумя наконечниками стрел и 15 кремневыми резцами. Еще одно захоронение из кургана 13 (погр. 7) также сопровождалось кремневым инвентарем: боковой скребок на отщепе и крупная (длина 24,6 см) ножевидная пластина. Погребение было совершено в прямоугольной яме, ориентированной по линии запад-восток. Погребенный лежал на спине, вытянуто, головой на восток и был обильно посыпан охрой. Две приведенные даты для кургана 13 погребения 7 – ИГАН-2401, 5780±150 л.н., cal. 4801-4462 и GrA-19260, 5430±50 л.н., cal. 4340 (4323, 4281, 4262) 4236 – хорошо сопоставляются с хронологией памятников новоданиловского типа (Клепиков В.М., 2005, с. 21-23).
Аналогичные погребения известны южнее, в Калмыкии. В.П.Шиловым еще в конце 80-х годов прошлого века в работе «Древние скотоводы Калмыцких степей», которая по финансовым причинам была опубликована только в наше время, выделены и охарактеризованы как энеолитические семь погребений из могильников Три Брата I, Архаринского, ВМЛБ III и Кююки-Толга (раскопки П.С.Рыкова, Н.А.Николаевой, В.А.Сафронова) (Шилов В.П., 2009, с. 13-18).
Эта работа была продолжена Н.И.Шишлиной которая выделяет и описывает уже 18 подкурганных и грунтовых (?) захоронений. Энеолитические курганы отличаются небольшими размерами, сооружались над одним погребением. Погребальный обряд не выходит за рамки позднеэнеолитического: прямоугольные ямы, погребенные уложены на спине, скорченно, головой на восток или север; наличие охры и подстилок. Погребальный инвентарь включает скипетры, ножевидные пластины, ножи острия, наконечники стрел, керамику и др. Комплексы синхронизируются с энеолитическими погребениями Перегрузного I. В целом материалы многокомпонентны и включают несколько культурных традиций. Предполагается, что эти единичные погребения «степного энеолита» были оставлены здесь не местным населением, а жителями поселенческих стоянок по периметру Северо-Западного Прикаспия (Нижний Дон, Нижнее Поволжье, степи Северного Кавказа), которые сезонно появлялись в данном регионе (Шишлина Н.И., 2003, с. 64-67; она же, 2007, с. 26-41). Н.И.Шишлина считает, что для энеолитических погребений Средних Ергеней и Прикаспийской низменности Калмыкии наиболее близкими по культуре, но не идентичными, являются погребения Северных Ергеней из упомянутых выше могильников Перегрузное I и Шляховский II (Шишлина Н.И., 2007, с. 41).
Поселенческие памятники энеолитического времени в Калмыкии немногочисленны, содержат невыразительный материал и только лишь обозначают присутствие энеолитического населения в данном регионе без какого-либо культурного определения (Кольцов П.М., 2005, с. 297-307).
Памятники новоданиловского типа на юге Нижнего Поволжья пока немногочисленны и возможно в будущем, при накоплении материалов получат иное культурное определение, так как часть комплексов по ряду параметров перекликается с погребениями хвалынско-бережновского типа, а абсолютное отсутствие керамики в новоданиловских погребениях затрудняет их культурное определение.
Возвращаясь к памятникам хвалынской культуры необходимо отметить, что в степном Поволжье они представлены в основном погребальными подкурганными комплексами. Хвалынская керамика на энеолитических стоянках встречается эпизодически. Из поселенческих к хвалынским можно отнести только один – многослойное поселение Кумыска, но и то в достаточной степени условно, так как небольшая серия хвалынской керамики (рис. 3, 1-5) является скорее хронологическим репером, чем показателем культурной принадлежности (Юдин А.И., 1999). Однако следует отметить, что это не единственный поселенческий памятник с хвалынской керамикой на левобережье Волги: отдельные фрагменты хвалынской керамики встречены в глубинном Заволжье на стоянке Алтата (рис. 3, 6). Здесь фрагменты хвалынского сосуда залегали совместно с керамикой алтатинской культуры (Малов Н.М., 2008, с. 113, рис. 7, 30, 36).
Несколько фрагментов типичной хвалынской керамики обнаружено на энеолитической стоянке с алтатинскими материалами Царица I в 10 км к западу от Волгограда. Они имеют валикообразные утолщенные венчики и орнаментированы шнуром и оттисками аммонита (рис. 3, 7, 8) (Еремин В.И., 1977, с. 67-69). Фрагменты хвалынской керамики известны на многослойном поселении Урочище Мартышкино (Лопатин А.В., Малышев А.Б., 2010, с. 275-276) на берегу Волги в Красноармейском районе Саратовской области. Эти находки только подтверждают регион распространения хвалынской культуры, определенный ранее по погребальным комплексам.
На поселении Кумыска наибольший интерес в плане поиска промежуточного звена между хвалынской и ямной культурами представляет керамика второй группы. Керамика этой группы в количественном отношении доминирует над остальной и составляет основу энеолитического комплекса стоянки. Она представлена банками с прямыми стенками или слегка прикрытым устьем, а также слабопрофилированными сосудами. Срезы венчиков плоские, приостренные, округлые или слегка скошены. В некоторых случаях срез венчика украшен зубчатым штампом, а иногда орнаментирована и внутренняя сторона (рис. 4, 1-20).
Керамика второй группы близких аналогий в Нижнем Поволжье пока не имеет или, вернее сказать, не имеет крупных серий. Можно только отметить совпадение елочной орнаментации части керамики этой группы с орнаментом на известном сосуде из энеолитического погребения 15 кургана 12 в Политотдельском (Смирнов К.Ф., 1959, с. 267), плоскодонная форма которого вызвала многие споры относительно его хронологии (Васильев И.Б., 1981, с. 23) (рис. 2, 1). Профилированная керамика второй группы Кумыски с елочным орнаментом (рис. 4, 10, 17) по форме и орнаментации близка нескольким фрагментам керамики с алтатинского поселения Монахов 1 (Юдин А.И., 2010, с. 369-371, рис. 6, 4, 6)
Вторая группа керамики не встречается в раннем энеолите и, судя по профилировке и ряду орнаментальных композиций, получает свое дальнейшее развитие на последнем этапе энеолита.
Еще одна группа керамики (четвертая) поселения Кумыска (рис. 5, 1-4) в степном Поволжье также пока не имеет близких аналогий, но ряд сходных черт в керамике есть на позднейших алтатинских памятниках. В частности, на Пшеничном, содержащем поздний алтатинский материал, появляются сосуды с высокими раструбовидными венчиками, которые не известны на ранних алтатинских памятниках (рис. 5, 6, 7).
Формы сосудов четвертой группы обнаруживают определенное сходство с материалами энеолитических памятников Нижнего Дона. Это: керамика V и особенно VI-VII слоев поселения Раздорское I (Кияшко В.Я., 1987, с. 75-77, рис. 2; он же, 1994, с. 30-31, рис. 7, 4, 7; 7, 1, 3) (рис. 7, 7-14); керамика 1-ой группы Константиновского поселения (рис. 7, 1-3), где близкие по форме сосуды отличаются способом орнаментации – на Константиновском поселении керамика этого типа украшена, преимущественно, оттисками веревочки (Кияшко В.Я., 1994, рис. 17, 1, 2; 18, 1; 20), а на Кумыске – зубчатым штампом; керамика 3-ей группы поселения Ливенцовка I (Братченко С.Н., 1969, с. 212, рис. 2, 2).
А.Л.Нечитайло также сопоставляла керамику четвертой группы Кумыски с керамикой нижнего слоя Ливенцовки I (Нечитайло А.Л., Козюменко Е.В., Жеребилов С.Е., 1997, с. 54-56). Некоторые отдаленные параллели можно провести и с керамикой среднестоговского облика Среднего Дона (Васильев И.Б., Синюк А.Т., 1985, табл. 26), но сосуды Кумыски отличаются более высокими венчиками и иной техникой орнаментации.
Не столь важны причины хронологического хиатуса, который можно объяснить периодом деструкции, связанной с распадом Балкано-Карпатской металлургической провинции и практически не отражаемой археологическими материалами (Черных Е.Н., 2000, с. 29-40), как важен факт отсутствия погребальных памятников, сопоставимых по количеству с захоронениями грунтовых могильников и синхронных позднеэнеолитическим поселениям, которые могли бы позволить более четко увидеть истоки ямной культуры.
Можно конечно считать, что этот хиатус заполняется позднейшими памятниками хвалынской культуры, но её пока невозможно расчленить на хронологические этапы по материалу. Как одну из возможностей, подобное решение проблемы допускает Ю.Я.Рассамакин (2001, с. 87), а Н.Л.Моргунова допускает продолжение развития хвалынской культуры и во второй половину V тыс. до н.э. на основании нескольких более поздних дат для хвалынских памятников и датировок среднестоговской культуры, которая составляет с хвалынской культурную общность (Моргунова Н.Л., 2009, с. 16).
В качестве одной из попыток преодоления хронологического разрыва между хвалынской и ямной культурами можно рассматривать передатировку энеолитических памятников, в том числе и хвалынских на основании резервуарного эффекта. По мнению ряда исследователей, даты, выполненные по кости человека, не совсем корректны. Если в системе питания древнего человека есть большое количество рыбопродуктов, то коллаген костей человека оказывается удревненным в результате резервуарного эффекта, причем весьма значительно. Методика поправок возраста на основании этого эффекта находится в стадии разработки и, как признают авторы, поправки должны определяться для каждой культуры и региона отдельно (Шишлина Н.И. и др., 2006, с. 135-140). Для погребений Хвалынских могильников поправки составляют 300-350 лет в сторону омоложения и, таким образом, Хвалынские могильники могут быть датированы в интервале 4400 – 4300 лет до н.э. Поскольку система питания взрослых и детей различалась, то у последних в рационе рыбопродукты не являлись постоянной пищей и соответственно при датировке по костям из детского погребения резервуарный эффект не проявляется. Поэтому дата детского погребения новоданиловского типа из погр. 12, кург. 1 могильника Вертолетное поле на Правобережье Дона считается наиболее корректной – ИГАН-2516, 5180+-100 л.н. или в калиброванном значении от 4225 : 4206 до 3877 : 3804 лет до н.э. при разных вероятностях (Шишлина Н.И. и др., 2006, с. 136).
Однако последние даты, в том числе и по керамике поселений Прикаспия, подтвердили возраст Хвалынских могильников в пределах первой половины V тыс. до н.э. (Черных Е.Н., Орловская Л.Б, 2010, с. 121-129; Выборнов А.А., Ковалюх Н.Н., Скрипкин В.В., 2008, с. 191-193), и в таком случае дата по Вертолетному полю 12/1 косвенно может свидетельствовать о возможности существования в это время (последняя четверть V- первая четверть IV тыс. до н.э.) позднего хвалынского населения, оставившего подкурганные захоронения. Но следует отметить, что к радиоуглеродным датировкам следует подходить с достаточной степенью осторожности, так как пока рекомендуемая статистическая выборка (не менее 25 датировок) (Черных Е.Н., Орловская Л.Б., 2004, с. 28) в Нижнем Поволжье есть только для Хвалынских могильников. Для остальных энеолитических культур и памятников таких выборок пока нет.
В качестве одного из подтверждений генетической преемственности хвалынской и ямной культур Волго-Уралья И.Б.Васильев приводит данные палеоантропологических исследований А.А.Хохлова, который считает, что антропологические характеристики населения, оставившего ямные курганы в степном Поволжье и Приуралье, очень схожи с характеристиками погребенных в поволжских курганах хвалынско-бережновского типа (Бережновка I, 5/22, Бережновка II, 9/10) и энеолитическими из Хвалынского I могильника (Хохлов, 2000, с. 312). Анализ материалов всех трех могильников хвалынской культуры позволил уточнить антропологическую преемственность ямного населения. Ближайшие аналогии обнаружились, как было и ранее, среди погребений хвалынско-бережновской группы. В несколько трансформированном виде, опосредованно, через среднестоговское население этот антропологический тип представлен в погребениях раннего этапа степного Заволжья (Хохлов А.А., 2010, с. 465).
Еще одно подтверждение непрерывности развития от хвалынской культуры к ямной исследователи видят в грунтовом погребении ямной культуры в степном Заволжье у с.Екатериновка Приволжского района Самарской области. Само погребение разрушено; могила была впущена в материк на 20-30 см. Сохранился сосуд, наиболее ранний среди классических ямных (рис. 3, 9), по форме он близок к керамике второй хронологической группы Нижнего Поволжья по схеме Н.Я.Мерперта. Также отмечена некоторая близость с керамикой первой хронологической группы, особенно с сосудом из Бережновка I, 5/22 (рис. 2, 5). Сосуд из Екатериновки является еще одним аргументом, показывающим связь между хвалынской и ямной культурами. Высказывается предположение, что на позднем этапе хвалынской культуры бескурганный обряд сосуществует с курганным, а в Екатериновке имеется свидетельство обратного явления – курганный, в целом ямный обряд, сосуществует с единичными грунтовыми захоронениями (Васильев И.Б., Фадеев В.Г., 2004, с. 43-46).
В целом, по мнению И.Б.Васильева, в позднем энеолите в лесостепи и степи Нижнего Поволжья происходил сложный процесс взаимодействия племен хвалынской культуры и населения, оставившего памятники других энеолитических культурных типов (репинская культура, алтатинский, алексеевский и турганикский культурные типы), в результате чего сформировалась ямная культура Поволжья (Васильев И.Б., 2003б, с. 55). Однако многие звенья этого процесса до конца не ясны и существует ряд спорных вопросов.
Так, например, по мнению В.А.Трифонова убедительность поволжской модели формирования ямной культуры, когда проводится непрерывная линия развития Хвалынск – Бережновка – ямная культура, в значительной степени ослабляют два момента. Во-первых, отсутствуют данные, подтверждающие принадлежность погребений типа Бережновка I, 5/22 к более поздней и отличной от хвалынской культуре. Вероятно, в степи существовала практика подкурганных захоронений в среде хвалынской культуры, практиковавшаяся еще с предшествующего мариупольского времени, и нет оснований относить бережновские погребения к собственно ямной культуре. Во-вторых, в керамической традиции отсутствует хвалынское наследие, а в древнеямных погребениях доминирует керамика репинской культуры, которая послужила основным компонентом в сложении ямной культуры. По мнению В.А.Трифонова «первоначальный этап формирования ямной культуры есть не что иное, как распространение репинской в степные районы. Этот процесс носил характер колонизации с основанием многочисленных долговременных поселений и стоянок» (Трифонов В.А., 1996, с. 4-5).
Последнее утверждение, может быть, и верно для лесостепного Поволжья, где обнаружены небольшие коллекции репинской керамики (Шигонское поселение, II Большераковская, Черемшанская, II Старо-Яблонская стоянки), но никак не подходит для степного Заволжья, где находки репинской керамики единичны. На имеющемся в данный момент археологическом материале справедливее будет говорить не о репинской колонизации, а о распространении представителей поздней хвалынской культуры среди остального позднеэнеолитического населения степи и лесостепи Поволжья.
Сложение ямной культуры Нижнего Поволжья являлось только частью широких этногенетических процессов, происходивших в степях Восточной Европы на рубеже энеолита – бронзы. И в данном случае раскрытие механизмов сложения культуры раннебронзового века невозможно без учета этнокультурной ситуации в прилегающих районах, где наблюдались аналогичные процессы культурной трансформации. Одним из таких районов является Нижнее Подонье.
На Нижнем Дону выявлено намного больше материалов, как поселенческих, так и погребальных, следующих в хронологическом отношении за хвалынскими. Наиболее показательный пример – погребение 7 кургана 5 курганной группы Мухин II у г.Аксай Ростовской области. В погребении, устроенном на уровне древнего горизонта естественного всхолмления, обнаружено три детских скелета (скорченные, два на боку, один на спине), ориентированных строго на запад. Дно могилы густо посыпано темно-красной охрой. Находки представлены кремневым отщепом и двумя остродонными сосудами с высокими отогнутыми венчиками (Нечитайло А.Л., Козюменко Е.В., Жеребилов С.Е., 1997, с. 46, 49, рис. 7).
Данное погребение резко отличается от более ранних, входящих в состав нижнедонской подгруппы энеолитических погребений, что, по мнению названных авторов, свидетельствует, если не об иной линии культурного развития, то о несколько более поздней хронологической позиции погребения 7. Оба сосуда (рис. 7, 15, 16) из могилы С.Е.Жеребилов ранее сопоставлял с керамикой из хут. Попова и Стрильчей Скели, а В.Я.Кияшко относит их к материалам первой группы погребений Нижнего Подонья.
Авторы публикации считают, что по технико-типологическим параметрам сосуды близки к третьей группе керамики нижнего слоя поселения Ливенцовка на Дону. Материалы нижнего слоя Ливенцовки С.Н.Братченко сопоставляет с рядом памятников на Украине: остров Похилый, Виноградный, Средний Стог II (средний слой) и отмечает, что погребений соответствующих Ливенцовке I на Дону пока не открыто.
Авторы также отмечают, что с материалами нижнего слоя Ливенцовки О.Г.Шапошникова сближает керамику энеолитического слоя (второй горизонт) поселения Раздольное на Кальмиусе и синхронизирует этот слой поселения со вторым этапом среднестоговской культуры, что по Д.Я.Телегину соответствует заключительному этапу (1) волошского этапа этой культуры (Нечитайло А.Л., Е.В.Козюменко, С.Е.Жеребилов, 1997, с. 53).
Широкое распространение керамики, аналогичной аксайской, позволило говорить о собственно ливенцовской культуре на Нижнем Дону и прилегающих областях Приазовья. Более того, ливенцовская линия развития прослеживается в степном Заволжье среди керамики четвертой группы Кумыски. В хронологическом отношении ливенцовская керамика сменяет нижнедонскую энеолитическую. Примечательно, что относительно погребальных памятников Нижнего Дона авторы пишут о несколько более позднем положении скорченных на боку погребенных с западной ориентировкой и сосудами ливенцовского (кумысского) типа по сравнению со скорченными на спине и сопровождаемые кремневыми ножами и перламутровыми украшениями. Эти памятники ливенцовской культуры (нижний слой Ливенцовки I и аналогичные ему поселенческие материалы, по С.Н.Братченко соответствующие Триполью В II), существуют на Дону в IV тыс. до н.э. (Нечитайло А.Л., Козюменко Е.В., Жеребилов С.Е., 1997, с. 40-57).
Таким образом, через аналогии с Нижним Доном в хронологическом отношении керамику четвертой группы поселения Кумыска в степном Заволжье возможно поместить между хвалынскими и собственно ямными памятниками. В таком случае, возможно, этой керамике синхронна и часть хвалынско-бережновских подкурганных захоронений. Более поздний возраст подкурганных бережновских погребений относительно Хвалынских могильников предполагался, в основном, по факту отсутствия большого количества металлических изделий по сравнению с инвентарем хвалынских захоронений, что связано с прекращением функционирования балкано-карпатского металлургического очага между 3800-3700 лет до н.э. Однако хронологическое положение бережновских подкурганных захоронений может трактоваться в нескольких вариантах: 1) они синхронны хвалынским грунтовым могильникам; 2) они частично синхронны хвалынским и переживают их; 3) они следуют за хвалынскими и смыкаются с «городцовскими» ямными погребениями.
На данный момент представляется наиболее вероятным еще один вариант: большая часть их синхронна хвалынским погребениям, а меньшая из известных к настоящему времени была совершена позднее, на протяжении последнего этапа энеолита. О продолжении существования хвалынской культуры в позднем энеолите писал И.Б.Васильев (2004, с. 53-54), с ним согласна Н.Л.Моргунова (2009, с. 21), которая приводит ряд новых доводов в подтверждение более длительного бытования хвалынской культуры. Но пока это находит слабое подтверждение в материалах – одна спорная дата погребения 6 Паницкое 6Б (Мимоход Р.А., 2009, с. 57-62, 70), предполагаемое позднее время подкурганных хвалынских погребений и факт наличия погребений новоданиловского круга (погр. у хут.Шляховский и Перегрузное) (Клепиков В.М., 1994: он же, 2005).
Кроме хвалынских комплексов и позднеэнеолитических материалов поселения Кумыска лакуну между хвалынской и ямной культурами заполняется поселенческими материалами алтатинской культуры (Юдин А.И., 1989, с. 146-167; он же, 2006, с. 153-161; он же, 2010, с. 363-380).
В позднем энеолите алтатинская культура представлена поселениями Пшеничное и Первомайское. При консервации ранних черт, отмеченных в керамическом комплексе данных памятников, они отличаются от предшествующих широким использованием шнурового орнамента, являющегося на части керамики основным орнаментальным элементом. Появляются черты, отсутствовавшие в более ранних комплексах: толстостенность и желобчатость венчиков, грубые расчесы на поверхности (рис. 5, 6-9).
По поселениям позднего энеолита есть всего две даты, которые укладываются как раз во вторую половину V тыс. до н.э. – первую четверть IV тыс. до н.э. в калиброванном значении (табл. 1). Это дата хвалынской керамики поселения Кумыска (Кі –16273, 5260 ± 80 л.н. или 1s 4170-3980 и 2s 4260-3940 гг. до н.э.) и дата гребенчатой керамики стоянки Алтата (Кі –16493, 5120 ± 70 л.н. или 1s 3990-3800 и 2s 4050-3700 гг. до н.э.) (табл.. 1, №№ 1 и 3). На данном этапе изученности энеолита степного Поволжья они могут быть приняты до получения новых серий. Поэтому, более оправданным представляется синхронизация с памятниками сопредельных регионов.
Хронологические позиции энеолитических комплексов Кумыски и алтатинских памятников уточняются при сравнении со стратиграфическими горизонтами Раздорского I поселения на Нижнем Дону. Типологически материалы позднеэнеолитических памятников степного Поволжья могут быть синхронизированы с VI-VII слоями Раздорского поселения (рис. 7, 10-14). Естественно, что полного тождества хронологической колонке Раздорского I поселения в степной зоне Нижнего Поволжья мы не обнаружим в силу более тесной связи процессов культурогенеза с культурами лесостепного мира, но общие тенденции прослеживаются весьма отчетливо. На Раздорском I поселении в IV слое обнаружена керамика, сопоставляемая с хвалынской (рис. 7, 5) (Кияшко В.Я., 1987, с. 75-79), среди каменных изделий еще сохраняются пластины, но двустороннеобработанные орудия преобладают. Такие же двустороннеобработанные изделия характерны для алтатинских памятников и, как уже было сказано выше, на стоянке Алтата встречены фрагменты хвалынского сосуда (рис. 3, 6). В IV слое Раздорского I поселения появляется керамика с желобчатым венчиком (Кияшко В.Я., 1994, с. 92, рис. 7, 9), столь характерная для алтатинских памятников (рис. 7, 6).
В V слое пластины исчезают полностью, а обычный орнамент – сетчатые и паркетные мотивы. Аналогичные мотивы прослеживаются на алтатинской керамике поселения Пшеничное (рис. 5, 10-15). Начиная с V слоя и по VII слой включительно, прослеживаются определенные параллели с находками из Кумыски.
Хронологическое положение хвалынско-бережновских подкурганных погребений, как уже говорилось, может толковаться неоднозначно в плане частичной или полной синхронизации с грунтовыми хвалынскими захоронениями. Поселенческие же материалы алтатинских памятников и Кумыски, несомненно заполняют хронологическую лакуну между хвалынскими и ранними ямно-репинскими памятниками.
Особенно показателен в этом плане пример Кумыски, где поздние признаки выступают в комплексе: керамика с высокими венчиками, находящая аналогии в V-VII слоях Раздорского поселения; двустороннеобработанные формы наконечников стрел и дротиков, в том числе флажковидные (рис. 6, 5, 6), датируемые рубежом позднего энеолита – ранней бронзы. Флажковидные наконечники встречаются и в алтатинских материалах (рис. 6, 7-9).
Вместе с керамикой IV группы на Кумыске встречены фрагменты красноглиняного сосуда с невысоким прямым венчиком, резко переходящим в округлое тулово (рис. 5, 5). По своим характеристикам фрагменты этого сосуда обнаруживают некоторые параллели среди майкопской керамики, да и находки фрагментов ямно-репинской керамики (рис. 6, 1, 2) в верхней части энеолитического слоя также являются верхним хронологическим репером позднего энеолита на Кумыске.
Нижнюю границу ямной культуры Волго-Уралья по радиоуглеродным калиброванным датам определяют с 3500 г. до н.э. (Кузнецов П.Ф., 2008, с. 318; Кузнецов П.Ф, Ковалюх Н.Н., 2008, с. 194-199; Турецкий М.А., 2008, с. 359 ). По последним данным культура удревняется, ее начало отсчитывают от 3800 г. до н.э. ( Моргунова Н.Л., 2009, с. 21-25) и даже с начала IV тыс. до н.э. (Моргунова Н.Л. и др., 2011, с. 61).
Приведенные материалы показывают, что позднеэнеолитический этап, охватывающий временной промежуток между хвалынскими могильниками и древнейшими ямными погребениями, представлен не только позднейшими подкурганными хвалынскими (хвалынско-бережновскими) захоронениями, но позднеэнеолитическими поселенческими памятниками – поздними алтатинскими и Кумыской (керамика второй и четвертой групп). По аналогии с лесостепной и полупустынной зонами можно предполагать наличие хвалынских поселений, но пока известны только серии керамики или отдельные фрагменты хвалынской керамики на нескольких стоянках, о которых говорилось выше (рис. 3, 1-8).
Возможно, этот факт не является случайностью – это уже время трансформации хвалынской культуры в ямную, а хвалынское население выступало в качестве формирующей культурной основы для разнокультурного на этом этапе населения (позднего прикаспийского, представленного на Кумыске, и позднего алтатинского). Этому периоду соответствует и ряд дат для позднеэнеолитических погребальных и поселенческих памятников: для хвалынской керамики из Кумыски (табл. 1, № 1), керамики с Алтаты (табл. 1, № 3); для раннеямных погребений из Скатовки и Шумейки в Нижнем Поволжье, Скворцовки и Петровки в Приуралье (табл. 1, №№ 5-10) (Моргунова Н.Л. и др., 2011, с. 54-61). В южном пограничье степного Поволжья к этому времени относится Перегрузное I 13/7 и Вертолетное поле 1/12 на левобережном Дону (табл. 1, №№ 13-15) (Клепиков В.М., 2005, c. 21-23; Шишлина Н.И., 2007, с. 380).
В этом плане интересно сравнение с датами энеолитических поселений Самарского Поволжья, полученных по фрагментам хвалынской керамики, которая, как и на стоянках степного Поволжья здесь единична (Моргунова и др., 2010, с. 22-23, табл. 4). В целом она совпадает с датами Хвалынских могильников и стоянок Северного Прикаспия (табл. 1, №№ 16-25). Авторами исследования отмечено, что дата по поселению Чекалино IV выглядит несколько более поздней (табл. 1, № 25). Однако эта дата совпадает с датой по хвалынскому фрагменту поселения Кумыска (табл. 1, № 1). Разумеется приходится учитывать, что это пока единичные даты и на их основании нельзя делать окончательные выводы, тем не менее это указывает на возможность бытования хвалынской культуры на протяжении второй половины V тыс. до н.э.
Таким образом, новые радиоуглеродные даты сократили до минимума разрыв между хвалынской и раннеямной (ямно-репинской) культурами. Этот разрыв сократился, с одной стороны, за счет удревнения ямной культуры, как минимум, до второй четверти IV тыс. до н.э., а возможно, что формирование культуры начинается на рубеже V-IV тыс. до н.э. Для окончательных выводов о начальной дате ямной культуре радиоуглеродных определений пока недостаточно. С другой стороны, появляются данные и о возможности длительного существования собственно хвалынских памятников или культурно родственных им – Перегрузное I, Вертолетное поле, Паницкое 6 Б. Дата для погребения 6 (взрослый скелет) Паникцкого 6 Б представляется несколько омоложенной (табл. 1, № 4), так как приходится на время развитого этапа ямной культуры. Автор раскопок на основании полученной по С14 даты и наличия рогатковидной булавки принимает эту дату и считает, что данное погребение является древнейшим из ямных, на примере которого видна генетическая связь хвалынско-бережновских и ямных памятников (Мимоход Р.А., 2009, с. 54). Однако керамический сосуд хвалынско-бережновского типа и три явно дефектные даты, полученные в этом же кургане (одна из них в погр. 6) дают возможность предположений о более раннем времени сооружения кургана, как минимум, в конце энеолитической эпохи.
Ранее уже отмечалось, что хвалынские поселения есть к северу от степного Поволжья – в лесостепи, южнее – в полупустынном и пустынном Северном Прикаспии и отсутствуют только в степной зоне. Грунтовые могильники есть только в Правобережной лесостепи, и возможно, в песках Прикаспия. Все немногочисленные подкурганные захоронения расположены на левом берегу (кроме одного пункта) вдоль Волги, в степной зоне. Поселений с выраженным хвалынским слоем, как это наблюдается в лесостепи, в степи нет (Юдин А.И., 2006, с. 38-39). Поселенческие памятники позднего энеолита (поздние алтатинские и поздние прикаспийские типа Кумыски), судя по отдельным фрагментам керамики, вероятно, попали в зону интеграции позднего хвалынского населения, культурные признаки которого стали доминирующими в момент сложения ямной культуры степного Поволжья. Чем это обусловлено – особым путем развития, приведшим к формированию подвижного пастушеского населения в степях Нижнего Поволжья или недостаточностью источников на данный момент – покажут будущие полевые исследования.
Литература
Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И. Хвалынский могильник и его место в энеолите Восточной Европы // Археология Восточно-Европейской лесостепи. Воронеж, 1979.
Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И. Хвалынский энеолитический могильник. Саратов, 1990.
Барынкин П.П., Козин Е.В. Природно-климатические и культурно-демографические процессы в Северном Прикаспии в раннем и среднем голоцене (краткие итоги исследования) // Проблемы древней истории Северного Прикаспия. Самара, 1998.
Братченко С.Н. Багатошарове поселення Лiвенцiвка I на Дону // Археологiя. Киiв, 1969. Т. XXII.
Васильев И.Б. Энеолит Поволжья (степь и лесостепь). Куйбышев, 1981.
Васильев И.Б. Хвалынская энеолитическая культура Волго-Уральской степи и лесостепи (некоторые итоги исследования) // Вопросы археологии Поволжья. Самара, 2003а. Вып. 3.
Васильев И.Б. Культурно-хронологическое соотношение мариупольских и хвалынских памятников в Поволжье // Чтения, посвященные столетию деятельности в Государственном Историческом музее В.А.Городцова. М., 2003б.
Васильев И.Б. Некоторые итоги исследования хвалынской энеолитической культуры // Проблемы археологии Нижнего Поволжья: Тез. докл. Волгоград, 2004.
Васильев И.Б., Выборнов А.А. Нижнее Поволжье в эпоху камня и бронзы // Древняя и средневековая история Нижнего Поволжья. Саратов, 1986.
Васильев И.Б., Синюк А.Т. Энеолит Восточно-Европейской лесостепи. Куйбышев, 1985.
Васильев И.Б., Фадеев, В.Г. Сосуд из грунтового могильника ямной культуры на юге Самарской области // Проблемы археологии Нижнего Поволжья: Тез. докл. Волгоград, 2004.
Выборнов А.А., Ковалюх Н.Н., Скрипкин В.В. О корректировке абсолютной хронологии неолита и энеолита Северного Прикаспия // Труды II (XVIII) Всероссийского съезда в Суздале. М., 2008. Т. I.
Даниленко В.Н. Энеолит Украины. Этноисторическое исследование. Киев, 1974.
Дремов И.И., Юдин А.И. Древнейшие подкурганные захоронения степного Заволжья // РА. 1992. № 4.
Еремин В.И. Стоянки предъямного и ямного времени на территории Нижнего Поволжья // Историко-краеведческие записки. Волгоград, 1977. Вып. V.
Кияшко В.Я. Многослойное поселение Раздорское 1 на Нижнем Дону // КСИА. 1987. Вып. 192.
Кияшко В.Я. Между камнем и бронзой (Нижнее Подонье в V-III тысячелетиях до н.э.) // Донские древности. Азов, 1994. Вып. 3.
Клепиков В.М. Погребения позднеэнеолитического времени у хутора Шляховский в Нижнем Поволжье // РА, 1994. № 3.
Клепиков В.М. Энеолитические комплексы могильника Перегрузное 1 // Археологические записки. Ростов-на-Дону, 2005. Вып. 4.
Кольцов П.М. Мезолит и неолит Северо-Западного Прикаспия. М., 2005.
Кузнецов П.Ф. Ямная культура Волго-Уралья: периодизация, хронология, межрегиональный контекст // Труды II (XVIII) Всероссийского съезда в Суздале. М., 2008. Т. I.
Кузнецов П.Ф. Население степного пояса в эпоху ранней бронзы от Приуралья до Поднепровья // Индоевропейская история в свете новых исследований. М., 2010.
Кузнецов П.Ф., Ковалюх Н.Н. Датирование керамики ямно-репинского облика в Поволжье // АВЕС. Саратов, 2008. Вып. 6.
Лопатин В.А., Малышев А.Б. Культурно-хронологические комплексы поселения Мартышкино (материалы эпохи средневековья) // АВЕС. Саратов, 2010. Вып. 8.
Малов Н.М. Хлопковский могильник и его место в энеолите Поволжья // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. Куйбышев, 1982.
Малов Н.М. Хлопковский могильник и историография энеолита Нижнего Поволжья // АВЕС. Саратов, 2008. Вып. 6.
Мерперт Н.Я. Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья. М., 1974.
Мимоход Р.А. Курганы эпохи бронзы-раннего железного века в Саратовском Поволжье: характеристика и культурно-хронологическая атрибуция комплексов. Материалы охранных археологических исследований. М., 2009. Т. 10.
Моргунова Н.Л. Хронология и периодизация энеолита Волжско-Уральского междуречья в свете радиоуглеродного датирования // Проблемы изучения культур раннего бронзового века степной зоны Восточной Европы. Оренбург, 2009.
Моргунова Н.Л. и др.: Моргунова Н.Л., Выборнов А.А., Ковалюх Н.Н., Скрипкин В.В. Хронологическое соотношение энеолитических культур Волго-Уральского региона в свете радиоуглеродного датирования // РА, 2010. № 4.
Моргунова Н.Л. и др.: Моргунова Н.Л., Зайцева Г.И., Ковалюх Н.Н., Скрипкин В.В. Новые радиоуглеродные даты памятников энеолита, раннего и среднего этапов бронзового века Поволжья и Приуралья // Археологические памятники Оренбуржья. Оренбург, 2011. Вып. 9.
Нечитайло А.Л., Козюменко Е.В., Жеребилов С.Е. Новые объекты эпохи энеолита в Нижнем Подонье // Эпоха бронзы и ранний железный век в истории древних племен южнорусских степей: Матер. междунар. конф. Саратов, 1997. Ч. 2.
Рассамакин Ю.А. Проблемы периодизации энеолитических памятников Поволжья, Подонья и Северного Причерноморья на примере «скелянской» погребальной традиции // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация: Матер. междунар. науч. конф. Самара, 2001.
Смирнов К.Ф. Курганы у сел Иловатка и Политотдельское Сталинградской области // МИА. 1959. № 60.
Телегин Д.Я., Нечитайло А.Л., Потехина И.Д., Панченко Ю.В. Среднестоговская и новоданиловская культуры энеолита Азово-Черноморского региона. Луганск, 2001.
Трифонов В.А. Репинская культура и процесс сложения ямной культурно-исторической общности // Древности Волго-Донских степей в системе восточноевропейского бронзового века: Матер. междунар. науч. конф. Волгоград, 1996.
Трифонов В.А. Поправки к абсолютной хронологии культур эпохи энеолита – средней бронзы Кавказа, степной и лесостепной зон Восточной Европы (по данным радиоуглеродного датирования) // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация: Матер. междунар. науч. конф. Самара, 2001.
Турецкий М.А. О периодизации и хронологии ямных памятников Среднего Поволжья // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация: Матер. междунар. научн. конф. Самара, 2001.
Турецкий М.А. Абсолютная хронология ямной культуры Волго-Уральского региона и проблемы интерпретации комплексов эпохи раннего – среднего бронзового века // Труды II (XVIII) Всероссийского съезда в Суздале. М., 2008. Т. I.
Фадеев В.Г. Историография хвалынской энеолитической культуры (краткий очерк) // Вопросы археологии Поволжья. Самара, 2003. Вып. 3.
Фисенко В.Ф. Племена ямной культуры Юго-Востока. Саратов, 1970.
Хвалынские энеолитические могильники и хвалынская энеолитическая культура. Исследования материалов. Самара, 2010.
Хохлов А.А. Палеоантропология эпохи бронзы Самарского Поволжья // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Бронзовый век. Самара, 2000.
Хохлов А.А. Население хвалынской энеолитической культуры. По антропологическим материалам грунтовых могильников Хвалынск I, Хвалынск II, Хлопков Бугор // Хвалынские энеолитические могильники и хвалынская энеолитическая культура. Исследования материалов. Самара, 2010.
Черных Е.Н. Эпоха раннего металла: темп и ритм кардинальных инноваций // Тр. ГИМ. М., 2000. Вып. 113.
Черных Е.Н., Авилова Л.И., Орловская Л.Б. Металлургические провинции и радиоуглеродная хронология. М., 2000.
Черных Е.Н., Орловская Л.Б. Радиоуглеродная хронология энеолитических культур Юго-Восточной Европы: результаты и проблемы исследований // РА, 2004. № 4.
Черных Е.Н., Орловская Л.Б. Радиоуглеродная хронология Хвалынских некрополей // Хвалынские энеолитические могильники и хвалынская энеолитическая культура. Исследования материалов. Самара, 2010.
Шилов В.П. Древние скотоводы калмыцких степей. Элиста, 2009.
Шишлина Н.И. Степной энеолит Северо-Западного Прикаспия // Чтения, посвященные столетию деятельности в Государственном Историческом музее В.А.Городцова: Тез. конф. М., 2003.
Шишлина Н.И. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы (V-III тысячелетия до н.э.). М., 2007.
Шишлина Н.И., Плихт Й. Ван дер, Зазовская Э.П., Севастьянов В.С., Чичагова О.А. К вопросу о радиоуглеродном возрасте энеолитических культур Евразийской степи // Вопросы археологии Поволжья. Самара, 2006. Вып. 4.
Юдин А.И. Энеолитическое поселение Пшеничное на р. Торгун // Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев, 1989.
Юдин А.И. Многослойное поселение Кумыска на р. Торгун // Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 1997 году. Саратов, 1999. Вып. 3.
Юдин А.И. Памятники алтатинского типа и проблемы взаимодействия населения лесостепи и степи // Вопросы археологии Поволжья. Самара, 2006. Вып. 4.
Юдин А.И. Культурно-исторические процессы в эпохи неолита и энеолита на территории Нижнего Поволжья: Автореф. дисс. … докт. ист. наук. Ижевск, 2006.
Юдин А.И. Алтатинская энеолитическая культура Нижнего Поволжья // Человек и древности: памяти Александра Александровича Формозова (1928-2009). М., 2010.
Археологическое наследие Саратовского края. Вып. 10. 2012. К оглавлению